Пятьдесят девственниц - [3]

3

— Ну наконец-то! — радостно возгласила трактирщица нетерпеливо ожидавшая в обеденном зале над уже опустевшим кувшином вина. — Я жду, сударь, достаточно долго. Давайте же приступим.

— С радостью, моя госпожа! — ответствовал я весьма довольный тем, что ее желание найти свекров клад столь же сильно, как и мое — совершить вызывание. — Выпейте сударыня из этого кувшина, ибо питье необходимо по ритуалу. Я, тем временем, подготовлю все остальное.

— На вкус напиток неплох, — похвалила она осушив две трети сосуда. — Пряный и терпкий.

— Я рад, что он пришелся вам по нраву сударыня, — говорил я заполняя пару пустых глиняных горшков угольями из жарко пылавшего камина. — Теперь же потушите лишние светильники, оставив лишь столько из них, чтобы в комнате был полумрак.

Покуда она выполняла мою просьбу, я поставил горшки с угольями на лавки по обе стороны от длинного дубового стола за которым с моей невинной Триной мы так недавно трапезничали.

— Сколь приятны эти курения! — вновь похвалила женщина, когда поверх угольев я засыпал в горшки приготовленную мною смесь трав. — Теперь света нам хватит?

— О, да, — согласился я и, ненадолго удалившись на кухню, забрал оттуда целую кучу всяческих предметов, которые, как я подозревал могли помочь мне в начинаемом деле.

— Сударь, — изумилась трактирщица. — Зачем вам этот медный пестик? А эти толкушки? Этот черпак? Огурцы и морковь? Чашка гусиного жира?

— Все это во имя нашего духа, ибо для того, чтобы его вызвать, придется как следует потрудиться, — кроме всего прочего я поднес к столу еще пяток сосудов с узкими горлами разной толщины и длины. — Приходит он лишь на запах разгоряченного женского тела и по сему, сударыня, обнажайтесь и укладывайтесь на этот стол. Я же пока начерчу магический круг.

— Обнажиться? — в нерешительности произнесла она. — Любезный мой сударь, то ли от вашего напитка, то ли от этого дыма, а может быть и от вина, я сейчас так разгорячена, что ваш дух давно должен быть здесь. Конечно, грех не велик провести досуг со столь учтивым и привлекательным кавалером, но, знаете, если все творимое вами только предлог для того, чтобы поколебать мою добродетель, это будет самый бесчестный обман, с каким я только сталкивалась в своей жизни.

Сказав это она задрала подол платья из грубой шерсти и начала снимать его через голову. На нее конечно уже подействовал и ритуальный эликсир и возбуждающий запах курений, да и выпитый кувшин вина давал о себе знать, а никак не моя привлекательность, ибо таковым меня даже ближайшие друзья не считают.

— Никакого обмана, — успокоил я, завершая замыкать избранный мною стол границей магического круга. — Всеми Богами клянусь, что нынче ночью я порешил вызвать великого духа и от намерения своего не отступлюсь.

— Ну, хорошо, коли так, — согласилась трактирщица и сбросив башмаки, чулки и сорочку уселась на стол, после чего ладонь ее бесстыже погрузилась в обильную поросль на животе. — Уж разогрелась и взмокла я так, что запах мой за милю почувствовать можно. Почему же ваш дух не летит меня нюхать?

— Опуститесь сейчас спиной на стол, — почувствовав как во мне вдруг со страшной силой возбудилась похоть потребовал я и громко после этого возвестил. — О, Великий из величайших Инкуб, приди же в это недостойное твоего величия место и ответь на мои вопросы без утайки, без лжи и по справедливости!

При отправлении любого ритуала требуется, прежде всего, ясное сознание, поэтому, воспользовавшись тем, что трактирщица охотно заняла указанное ей местоположение, я поспешил овладеть ей и избавиться от похоти. Старание мое было вознаграждено бурными стонами ликования, так, словно женщина, все предыдущие годы пребывала в суровом воздержании.

За этим, я начал мазать гусиным жиром принесенные из кухни предметы и при их помощи доводить трактирщицу до той крайней степени наслаждения, при которой только и возможно появление вызываемого мной духа, а испускаемые женщиной радостные звуки, как мог, пытался заглушить громогласными призывами Великого Инкуба.

И вот наконец, когда я уже взмок от напряжения и горло мое охрипло, а ноги и живот моей соучастницы дергались непрестанно, помогая мне удовлетворить ее как можно лучше, случай надоумил меня воспользоваться небольшим медным пестиком, тем самым, чье появление столь удивило женщину. Лишь только инструмент этот туго вошел в разгоряченную плоть, трактирщица издала самый громкий из всех возможных воплей, ее толстые ляжки с силой сомкнулись, а потом без сил разошлись в стороны, голова запрокинулась назад, губы слабо шевельнулись и она, словно в полусне, произнесла:

— Хорошенький же подарочек ты приготовил мне, смертный.

При этом глаза ее были прикрыты, выражение лица стало отрешенно спокойным, а руки вдруг зашарили по давно утратившей форму груди тиская ее и потирая.

Я понял, что вызывание свершилось и, возликовав, поспешно вынул инструмент из глубины ее естества:

— Приветствую тебя, о Великий Инкуб! Ответь мне немедленно же, в каком месте находится клад, оставленный свекром этой достойнейшей женщины?

— Там же где и находился, — устами трактирщицы ответил мне дух, продолжая ощупывать ее тело, — под третьей от каминной трубы доской на чердаке и эта перезрелая потаскушка давно нашла бы его, будь она чуть-чуть умнее.