Пятая печать - [26]

— Хорошая девочка! — и на полном серьезе сказал: — Звездой будет!

— Ну, как я спела? — после их ухода спросила Агата, снимая наушники.

— В общем, нормально, но я чувствую, что ты можешь спеть на порядок выше, точнее и красивее.

Услышав это, Агата демонстративно сквасилась и даже скрестила руки на груди.

— Просто я все же не советовал бы тебе подражать западным звездам и петь на чужом языке.

— Я учила английский у носителя языка, — парировала Агата.

— Что ни говори, а нам все же ближе родной язык, родные интонации и образы. Есть у тебя какая-нибудь песня на русском?

— Ну, могу спеть арию Анастасии из мюзикла «Сбежавшая царевна».

— Отлично! Композиция сложная, но, послушав тебя сегодня, я полностью уверен, что ты справишься. Это будет просто супер! — воскликнул Жека и хитро подмигнул: — Только сделаем мы это не сегодня, а как-нибудь в другой раз. Хватит на сегодня!

— А, кстати, кто это был? — кивнула в сторону выхода Агата.

— Совсем забыл, — смущенно махнул рукой Жека. — Надо было тебя познакомить с ними. Это достаточно известные деятели культуры. Тот, что постарше — поэт-песенник Викентий Ванин, а другой, в белом костюме, тоже известный, хотя сейчас и немного подзабытый всеми артист Леонид Нечаев. Песню «У колодца» слышала?! — и Жека спел: — «У колодца, у колодца мы ловили брызги солнца…». Ну? Помнишь?! — и, не получив от Агаты желаемый отклик, разочарованно махнул рукой. — Хотя вряд ли ты ее слышала! Эта песня из тех времен, когда тебя еще на белом свете не было. Известная такая песня в свое время была, в программе «Шире круг» на Центральном телевидении звучала, и еще в «Огоньках» ее часто показывали, в «Песне года»… Это у Викентия с тех еще времен связи на телевидении и радио сохранились. Сейчас ведь как? Будь ты даже тысячу раз богат, а только если знакомств на телевидении нет, значит, всерьез засветиться где-то в рейтинговой программе в телеящике даже и не рассчитывай. Ты только посмотри, все медийные лица, все известные сейчас артисты издавна знают друг друга: либо в школе вместе учились, либо в одном музыкальном коллективе трудились, либо приходятся друг другу родственниками и крестными родителями. В общем, самый настоящий замкнутый круг, в который просто так, на одном только личном таланте не прорвешься.

Ты вот что… — после некоторого задумчивого молчания, глядя на Агату, с тревогой произнес Жека. — Ты мне теперь каждый свой шаг сообщать будешь.

— Зачем это? — насторожилась она.

— Затем, что так надо! — непонятно с чего вспылил вдруг он. — Это мегаполис! Понимаешь?! Тут всякого криминального дерьма хватает!

— Я же тетке сообщаю, — попыталась возразить Агата. — У нас с мамой такая договоренность на этот счет. Как куда иду, сразу ей звоню…

— И еще мне сообщать будешь! — достаточно строго возразил ей Жека. — Это столица! Это тебе не шутки! В этом городе каждый день по десятку человек бесследно пропадает. А уж про всякого рода насилие и жестокие убийства я вообще молчу.

— Ну, ладно, — равнодушно пожала она плечами. — Хорошо.

— Ты не понимаешь, насколько это серьезно, — глядя на нее, продолжил он. — Я всегда, в любую минуту должен знать, что с тобой все в порядке и не случилось ничего страшного.

— Да что может со мной произойти-то? — нервно усмехнулась Агата.

— Ты молодая девушка, совсем еще ребенок. В этом городе полно всяких психов, — Жека хотел было сказать что-то еще, но запнулся и, не найдя более внушительных слов, словно отрезал: — Я тебе сказал! — и это был абсолютно категоричный — пусть не по содержанию, а скорее по тону — ответ.

Жека хотел ей сказать что-то еще такое о том, насколько этот город может быть опасен для приехавшей из провинции юной девочки, и еще хотел сказать что-то про то, что на самом деле очень сильно волнуется и переживает за дочь, но промолчал.

— Я ослышалась, или этот человек в самом деле сказал что-то про то, что я стану звездой? — вырвав его из всех этих угрюмых мыслей, осторожно поинтересовалась Агата.

* * *

— В самом деле звезда! Да что за херня-то?! И, главное, как я это протоколировать-то буду? — нарочито гневно возмутился следователь, и Гарику показалось, что в его бесцветных, будто бы слегка замороженных глазах отразилось некоторое точно такое же замороженное удивление.

Следователь даже руку с протоколом на картонном планшете опустил и головой поводил из стороны в сторону так, будто хотел избавиться от нестерпимо давившего воротника.

Впрочем, планшет он тут же сунул под мышку, проворно достал из кармана мобильник, отошел на пару шагов в сторону, набрал номер и, как только соединение состоялось, затараторил:

— Анна Сергеевна! Я вообще в шоке! Видимо, в самом деле какое-то ритуальное убийство. Да не истерикую я, вообще спокоен, как удав, просто это вообще трындец какой-то. Я такое раньше только в кино видел… Да я нормально все объясняю! Просто после того, как вы ушли и потом еще труп убрали, снег на том месте подтаял, и под ним совершенно отчетливо стала видна нацарапанная на гудроне звезда. Представляете, прямо на том самом месте, где труп, — что-то слушая, он замолчал, потом пояснил: — Обычная пятиконечная звезда, какую дети в школе в тетрадях рисуют. Эксперт сказал, нацарапана недавно. И вряд ли просто совпадение. Да-да, именно под трупом! И, главное, как раз в мое дежурство…