Пятая колонна. Рассказы - [59]
– Нет, – сказал я. – Но послушайте, Луис, если вам нужны деньги…
Я протянул ему туго свернутую пачку плотных, блестящих зеленых банкнот по тысяче песет.
– Не дурите, Энрике, – сказал он. – Игра есть игра.
– Да, но мы достаточно хорошо знакомы…
– Не настолько.
– Ладно, – сказал я. – Тут решать вам. Тогда что будете пить?
– Как насчет джина с тоником? Прекрасный, знаете ли, напиток.
Мы пили джин с тоником, и я чувствовал себя отвратительно из-за того, что разорил его, и восхитительно из-за того, что выиграл деньги, и джин с тоником никогда в жизни не казался мне таким вкусным. Бесполезно врать и притворяться, будто ты не рад выигрышу, но этот парень, Луис Дельгадо, был отчаянным игроком.
– Не думаю, что игра доставляет наслаждение, если ставишь на кон только то, что можешь себе позволить. Вы согласны, Энрике?
– Не знаю. Я никогда не мог позволить себе ставить больше.
– Да ладно вам. У вас же куча денег.
– Отнюдь, – сказал я. – Правда.
– О, деньги в сущности есть у всех, – сказал он. – Ведь всегда можно продать то-се – вот вам и деньги.
– У меня особо и продать-то нечего. В самом деле.
– Не говорите глупостей. Никогда не встречал американца, который не был бы богат.
Думаю, тогда это было правдой. В те времена он действительно не встречал таких в баре отеля «Ритц» или у Чикоте. Но теперь, когда он снова сидел в баре Чикоте, здешние посетители-американцы были как раз из разряда тех, каких он раньше никогда не встречал; не считая меня, но я был случайностью. И я многое отдал бы за то, чтобы не увидеться с ним здесь вовсе.
Тем не менее, если он пожелал сделать такую невероятную глупость, это его дело. Но, глядя на его столик и вспоминая былые времена, я жалел его и очень жалел, что дал официанту номер телефона отдела контрразведки Управления госбезопасности. Он мог узнать этот телефон и без меня, через справочную. Но я указал ему кратчайший путь к аресту Дельгадо, и сделал это, как Понтий Пилат – с чрезмерной беспристрастностью и праведностью намерений, а в сущности – со всегда грязноватым желанием увидеть, как поведет себя человек в ситуации эмоционального конфликта, желанием, которое делает писателей такими милыми друзьями.
Официант подошел снова.
– Ну, так что вы думаете? – спросил он.
– Я бы сам на него никогда не донес, – сказал я, стараясь хоть в собственных глазах исправить то, что сделал, дав ему номер телефона. – Но я иностранец, а это ваша война и ваша забота.
– Но вы же с нами.
– Всегда и безоговорочно. Но доносительство на старых друзей сюда не входит.
– А как же я?
– Вы – другое дело.
Я понимал, что это правда, и сказать мне больше было нечего, но как бы я хотел никогда ни о чем этом не слышать.
Мое любопытство по поводу того, как ведут себя люди в подобных обстоятельствах, было давно и постыдно удовлетворено. Я повернулся к Джону и больше не смотрел на столик, за которым сидел Луис Дельгадо. Я знал, что он уже больше года служит пилотом у фашистов, и вот он здесь, в лоялистской форме, болтает с молодыми летчиками-республиканцами из последнего пополнения, получившими подготовку во Франции.
Никто из этих новичков знать его не мог, а мне было интересно, явился ли он сюда, чтобы угнать самолет или с какой-то другой целью. Но зачем бы он сюда ни явился, прийти в бар Чикоте было большой глупостью с его стороны.
– Как вы себя чувствуете, Джон? – спросил я.
– Чувствую хорошо, – сказал Джон. – Хороший напиток, окей. Может, я от него немножко пьяный. Но помогает от шума в голове.
Подошел официант. Он был очень взволнован и сказал:
– Я сообщил о нем.
– Ну что ж, – сказал я, – значит, вы свою проблему решили.
– Да, – с достоинством сказал он. – Я сообщил, и они уже едут за ним.
– Пойдемте отсюда, – сказал я Джону. – Тут сейчас начнется заваруха.
– Тогда лучше идти, – сказал Джон. – Как ни стараться избежать, неприятности всегда тут. Сколько мы должны?
– Вы не останетесь? – спросил официант.
– Нет.
– Но это же вы дали мне номер телефона.
– Ну и что? Поживешь здесь в городе – каких только телефонов не узнаешь.
– Но это было моим долгом.
– Да. Конечно. Долг – великая вещь.
– А теперь?..
– Послушайте, сейчас вы ведь чувствуете, что поступили правильно, да? Может, вы и потом будете чувствовать то же самое. Может, вы привыкнете, и вам это будет нравиться.
– Вы забыли свой сверток, – сказал официант.
Он подал мне мясо, завернутое в два конверта, в которых присылали по почте журнал «Шпора», их экземпляры громоздились на кипах других журналов в одном из служебных помещений посольства.
– Я вас понимаю, – сказал я официанту, – поверьте.
– Он был старым клиентом, хорошим клиентом. А кроме того, я никогда еще ни на кого не доносил. Я сделал это не ради удовольствия.
– И я бы на вашем месте не старался казаться ни циничным, ни грубым. Скажите ему, что это я донес. Меня он все равно ненавидит из-за расхождения в политических взглядах. А узнать, что это сделали вы, ему было бы неприятно.
– Нет. Каждый должен отвечать за себя. Но вы понимаете?
– Да, – сказал я и добавил, солгав: – Понимаю и одобряю.
На войне часто приходится лгать, и, когда приходится, делать это нужно быстро и как можно более правдоподобно.
