Пять невест и одна демоница - [56]

Костерок заплясал, наполняя пещеру рыжими всполохами.

– Это слишком невоспитанно даже для меня.

В полутьме его лицо больше не казалось таким уж уродливым. Непохожим, конечно, на те, привычные Брунгильде лица. Тонкий нос. Хрупкие какие-то женские черты.

– Мне будет не хватать этого места, – она села на шкуры.

Здешние были слишком стары и изношены, чтобы можно было выменять их. Да и в пещеру давно уже никто не подымался. От шкур пахло морем, солью и тоской.

– Возможно, там, куда вы отправитесь, будут и другие места? – заметил Никас осторожно.

– Думаете?

– Почему нет? Мир чудесен и многообразен. Дядя это знает. И я… и… вы не станете возражать, если я напрошусь в сопровождение?

– Что?

– В сопровождение, – терпеливо повторил Никас. – Вас ведь будут сопровождать?

– Я… не знаю.

Почему-то этот вопрос озадачил.

Будут.

Конечно, будут.

Во времена иные, когда дева рода благородного отбывала к мужу, её сопровождали. Четыре женщины знатного рода, замужние и детные. Четыре девы. Четыре служанки, которые останутся с невестой и помогут ей. Рабы и рабыни из числа молодых и крепких.

Когда еще на острове держали рабов.

А… Брунгильда? Кто будет сопровождать её?

Женщины? Не согласятся. Девы тем паче. Разве отпустит кто-то дочь или сестру в Проклятые земли? Чтобы там, коснувшись тьмы, она навеки запятналась ею.

– Я что-то не то спросил? Вы извините. Мне всегда не хватало чувства такта.

– Все хорошо. Я не буду возражать.

Воины?

Кто-то отправится. Быть может, старый Ворон. Он недавно крепко с отцом поругался, с той поры вовсе ушел в море, и уж третий день там.

Вернется, конечно.

Кто еще? Кто-то должен. Сесть на весла. Встать у руля. Довести корабль, если, конечно, отец не решит, что проще отдать её, Брунгильду, в жертву морю, как это случалось в прежние славные времена, нежели проклятому.

Или… он тогда потребует кого-то еще в жены.

Нет, морю её не отдадут.

– Спасибо.

– Вы так радуетесь?

– Почему бы и нет, – Никас все-таки стянул свой сюртук, оставшись в белоснежной рубашке, слишком тонкой, чтобы она могла согреть. Но Никас будто и не ощущал холода. Он поднялся, встал на самом краю и раскрыл руки, сделал глубокий вдох. – В конце концов, это тоже новая земля.

– И?

– Мой предок… давний предок… он был из числа людей, которым не сиделось на месте. Однажды он покинул дом своего отца, чтобы сесть в лодку и уплыть туда, где рождается солнце. Так утверждает семейная легенда. Его долго почитали умершим, но он вернулся. И не один. Он привел корабль, каких не видели на нашем берегу, и людей, чья кожа была желта, как золото. И золото тоже. И шелка. И многие невиданные товары, которые продали с большой выгодой. Потом он еще не раз уходил, и не раз возвращался, множа благополучие рода. С него-то мы и начались. Торговцы и… путешественники. В этом мало кто признается, но мы даже скорее путешественники, нежели торговцы. Мой дед ходил к краю мира, где лежат вечные льды. Он видел, как люди в кожаных лодках охотятся на китов. Он жил в их ледяных домах и ходил с оленьими стадами. Мой отец сгинул где-то в Огненном крае, пытаясь добраться до затерянного города, который, как говорили, построили давно и строители канули в небытие. Про этот город много рассказывали местные, однако никто не мог сказать, существует ли он на самом-то деле.

– Ваш отец его нашел?

– Не известно. Я думаю, что да. Последнее письмо он отправил из лагеря, накануне того дня, как лагеря не стало. Там… не нашли никого живого.

Брунгильда поежилась.

– Дядя бывал там. Он был привязан к брату. Но не решился пойти его дорогой. А мой старший брат твердо намерен отыскать и город, и отца.

– Думаете, он жив?

– Вряд ли. Прошло более десяти лет. Но узнать, что с ним случилось, мы можем.

Да.

Наверное.

– А вы…

– Брат пойдет. Если он не справится, тогда будет моя очередь. На самом деле я, как бы это выразиться… не самый лучший представитель семьи.

Кто бы сомневался.

Кто ж отправит самого лучшего дикарям-островитянам козлятники строить?

– Я слабый. И рассеянный. И до недавнего времени вовсе предпочитал сидеть дома. Еще я трус.

– Трус? – вот тут Брунгильда удивилась и подошла к краю.

Все по-прежнему.

Пропасть. Море где-то там, глубоко внизу. Ветер пронизывающий.

– Да. Я… многого боюсь. Боли вот. Ран. Болезней. Еще я слишком… как бы это сказать… меня пугает сама перспектива жить где-то среди клопов и без горячей воды.

– И поэтому ты отправился на Острова, где клопов полно, а воды – так наоборот? Горячей?

– Дядя сказал, что и от меня может быть прок. Но… знаешь, там, в море, мне казалось, что я умру. Меня выворачивало первые недели две. И так, что даже дядя испугался, выживу ли.

– Выжил ведь.

– Это да. И как-то привык. К одному. И к другому. К кораблю. К еде. К людям. А потом вдруг увидел все это. Ты знала, насколько красивы ваши острова? Мы подходили на рассвете. Туман. И море. И зелень. И это чувство, когда вот-вот увидишь нечто… не знаю, как сказать. Чудо?

А увидел её вот.

Брунгильда на чудо совсем не похожа.

– И теперь ты хочешь отправиться дальше?

– Да. Наверное.

– А твой дядя?

– Смеялся. Много. Он… хороший человек. Он ищет выгоды, это да. Но человек хороший. Поверь. И не станет вредить. Он надеется, что вы договоритесь, что мы станем партнерами. С нашей семьей многие находятся в добрых давних отношениях. И вы тоже.