Пять недель на воздушном шаре - [71]
Кеннеди, с растрепанными волосами, молча смотрел в одну точку. К доктору среди опасностей вернулось обычное его мужество, и на его лице нельзя было прочесть волнения даже тогда, когда «Виктория» вдруг замерла на месте. Северный ветер взял верх и с не меньшей быстротой помчал «Викторию» обратно по ее утреннему пути.
– Куда мы идем? – спросил Кеннеди.
– Предадимся воле провидения, дорогой Дик. Я напрасно сомневался в нем. Оно лучше нас с тобой знает, что творит, и вот мы возвращаемся на те места, которых уже не надеялись увидеть.
Пустыня, плоская и ровная несколько часов назад, теперь походила на взволнованное после бури море. Здесь и там возвышались холмы песка. Ветер не ослабевал, и «Виктория» все неслась в воздушном пространстве. Но неслась она в несколько другом направлении, чем утром, и поэтому в девять часов вечера вместо берегов озера Чад перед их глазами была все еще пустыня.
Кеннеди обратил на это внимание своего друга.
– Это не так важно, – ответил тот, – лишь бы нам вернуться на юг. Если на пути попадутся города Борну, Вудди или Кука, я без колебания остановлюсь в одном из них.
– Ну, раз ты доволен направлением ветра, то и я ничего не имею против. Только одного я жажду: чтобы нам не пришлось переправляться через пустыню подобно тем несчастным арабам. То, что мы видели с тобой, Самуэль, просто ужасно.
– Это случается далеко не редко. Переходы через пустыню вообще гораздо опаснее, чем через океан. Пустыня заключает в себе все опасности моря вплоть до возможности в ней утонуть, прибавляя к ним еще невыносимую усталость и всяческие лишения.
– Мне кажется, что ветер стихает, – заметил Кеннеди, – песчаная пыль не так уж густа, волны песка менее высоки, горизонт светлеет.
– Тем лучше! А теперь надо вооружиться подзорной трубой и внимательно следить за тем, что может показаться на горизонте.
– Это уж я беру на себя, Самуэль, и как только покажется дерево, тотчас же скажу тебе.
И Кеннеди, с подзорной трубой в руках, занял наблюдательный пост в передней части корзины.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Но что же происходило с самим Джо во время этих тщетных поисков?
Бросившись в озеро и вынырнув на поверхность, он первым делом поднял глаза вверх. «Виктория» уже была высоко в воздухе; она продолжала подниматься, все уменьшаясь; вскоре, очевидно, попала в сильное воздушное течение и понеслась к северу. Друзья были спасены.
«Ах, какое счастье, что мне пришла в голову мысль броситься в озеро, – подумал Джо. – Конечно, то же самое без всяких колебаний сделал бы и мистер Кеннеди: ведь так просто, чтобы один человек пожертвовал собой для двух других. Простой арифметический расчет».
Успокоившись за судьбу своих друзей, Джо стал думать о собственном положении. Он находился посреди огромного озера, вокруг которого жили неизвестные и, быть может, свирепые племена. Приходилось выпутываться из всей этой истории, рассчитывая только на собственные силы. И все-таки он не очень-то был перепуган. Еще до нападения кондоров, которые, по его мнению, вели себя нормально, как полагается хищникам, Джо заметил на горизонте остров, и вот теперь, избавившись от наибо лее стеснявшей его одежды, он решил добраться до него, пустив в ход все свое искусство пловца. Расстояние в пять-шесть миль его нисколько не смущало.
Проплыв часа полтора, Джо значительно приблизился к острову, но тут его стала тревожить мысль об аллигаторах; сначала она только промелькнула, но затем всецело завладела им. Ведь он знал, что они водятся по берегам этого озера, и ему была хорошо известна прожорливость этих огромных животных. Как ни склонен был Джо все на свете находить естественным, но тут он все же не мог не почувствовать непреодолимого волнения. Он не на шутку боялся, что мясо белого человека, чего доброго, особенно придется по вкусу крокодилам, и поэтому приближался к берегу с чрезвычайной осторожностью. Саженях в ста от Берега, на котором росли тенистые зеленые деревья, на него повеяло резким запахом мускуса.
«Ну, вот! Чего боялся, на то и наткнулся: крокодил, значит, здесь поблизости», – пронеслось в голове Джо.
Поспешно нырнув, он все же задел за какое-то огромное тело, царапнувшее его своей чешуйчатой кожей. Бедняга, считая себя безнадежно погибшим, стремительно рванулся вперед и поплыл из всех сил. Вынырнув, он перевел дух и снова исчез под водой. Так провел он четверть часа в несказанном страхе, который он при всем своем философском отношении к жизни не мог преодолеть. Ему все казалось, что он слышит за собой щелканье огромных челюстей, готовых схватить его. Как можно тише поплыл он под водой – и вдруг почувствовал, что кто-то схватил его за руку, а затем поперек тела.
Бедный Джо! Последнее, что промелькнуло у него в голове, была мысль, о докторе. Он стал отчаянно бороться и почувствовал, что его тащат не на дно, как обычно поступают со своей добычей крокодилы, а, наоборот, на поверхность воды.
