Пять камней силы - [44]

– Помню, – ответил Альдамир. – Поэтому и решил этого прихватить. Попробуем обмануть портал. Прикроем живого неживым. Если получится, тогда и камни нужны не будут.

– Погоди-погоди, – заговорила Кора. – Что-то я теряю суть.

– Сейчас поймешь, – пообещал муж.

А потом обратился к отцу Сонора:

– Господин Мирон, у вас совершенно случайно не найдётся ящика, в который можно было бы вот его затолкнуть.

Старший Гром внимательнейшим образом оглядел подопытного кролика, совсем как сын подергал бороду, а затем вынес вердикт.

– Такого длинного точно нет, но сделать его пара минут.

Двумя минутами команда гномов, конечно, не уложилась, но соорудили ящичек довольно быстро. Пока они работали, мы успели помыться и поесть. А ещё госпожа Мирена подлатала бедро пленника. Не звери же мы, чтобы оставлять существо истекать кровью.

Наконец, «карета» была готова. Увидев её, мужчинка заверещал сильнее прежнего. Всеми ногами и руками цеплялся за землю и вопил, что ни за что не ляжет в гроб. Его, понятное дело, никто слушать не стал. Нам нужен был доброволец, чтобы опробовать метод, даже если у добровольца имелись иные мысли на своё участие. В конце концов, никто не заставлял его вступать в банду Парадиза.

Измазавшись и запыхавшись, пленника все же запихали. И даже забили крышку, чтобы не вырвался. А потом мужчины дружно подняли гробик и сунули в портал. Ящик поболтало в воронке и благополучно выплюнуло с той стороны.

Палиано со старшекурсниками, выполнявшими функцию припортальных караульных, ринулись к нему с инструментами. Мы же не находили себе места от волнения. Наконец, гвозди были вынуты, а крышка приподнята. Вот только вместо того, чтобы радостно вытащить пленника, караульный, заглянувший внутрь, резко захлопнул крышку. Поднялся, пошатываясь, отошел, сколько смог и свернулся пополам. Беднягу выворачивало.

– Вот брон! – выругался Сонор.

Я же со всей силы сжала холодную ладонь мужа. Похоже, на нашей совести осела ещё одна загубленная жизнь. Что подтвердило письмо Палиано.

– Этот вариант не подходит. Категорично.

К моей вещей радости описывать содержимое ящика он не стал.

В подавленном состоянии мы уходили от портала. А возле лестницы Альдамир опустил мою руку и глухо сказал:

– Мне нужно побыть одному.

Слова точь-в-точь, что недавно произнёс Максимильяно.

Друзья без возражений ушли, я не смогла.

– Я с тобой.

– Груша, – в голосе мужа звучало отчаяние. – Пожалуйста!

– Ни за что, – отрезала я. – Ни за что не оставлю тебя одного. Даже если погонишь поганой метлой, не уйду! Никогда.

Он на мгновение прикрыл глаза, но все же кивнул. Я выдохнула и только в тот момент поняла, что не невольно сдерживала дыхание.

Альдамир снова подал ладонь, в которую я вцепилась похлеще краба. А потом мы до темноты сидели в саду, обнявшись, и молчали.

Потому что слова только мешали.

– Пойдём в дом, – попросила я, когда на небе зажглись звезды. – Нужно отдохнуть.

– Ты права, родная, – без спора согласился Альдамир. – Давай, посидим ещё пять минут и пойдём.

Но пятью минутами мы ограничиться не сумели. Муж усадил меня к себе на колени и крепко прижал. В коконе его рук было так хорошо и спокойно, что я не заметила, как уснула. А следующим днём проснулась на кровати в комнате, которую нам выделила госпожа Мирена. Причём проснулась не сама, а была разбужена поцелуями: лёгкими, но невероятно чувственными. Лоб, щеки, губы, шея, ушки – любимый мужчина старался на славу. Я млела и не торопилась открывать глаза. Желала, чтобы мгновение длилось вечно.

А муж, тем временем, осмелел. Не видя сопротивления, принялся расстегивать рубашку. Пуговку за пуговкой, медленно, будто давая возможность отказаться. Но в этот момент я меньше всего хотела, чтобы он останавливался. Слишком долго ждала того, на что имела полное право.

Наконец, рубаха была расстегнута, ее полы распахнуты. Прохладный воздух тут же осыпал поцелуями обнаженное тело, следом за ним пришли горячие пальцы и губы. Я сжала зубы, сдерживая стон, боясь лишним звуком помешать. А руки продолжали трогать, исследовать, ласкать. И с каждым прикосновением во мне росло то сладкое чувство, от которого кружилась голова, и даже за закрытыми глазами летали огненные круги.

Пальцы добрались до резинки трусиков, осторожно проникли под неё, огладив чувствительную кожу. Скользнули дальше, а я невольно задержала дыхание, приготовившись ощутить нечто большое, но…

Я убью их!

Первая осознанная мысль была весьма кровожадна. Судя по рычанию рядом, неизвестного за дверью будем убивать вдвоём, с особой тщательностью.

Хотелось крикнуть мужу: «Не останавливайся, пусть проваливают!»

Но я не успела. Из-за двери послышался бодрый голос госпожи Гром, приглашавшей к столу. Пришлось заталкивать злобу куда подальше и открывать глаза. Муж сидел рядом. На его лице читалось желание и невероятное разочарование. Вкупе с общим помятым видом и сеновалом на голове это смотрелось бы потешно. Вот только мне было не до смеха. Как будто само Предопределение не позволяло нам близости, чужими руками оттаскивая друг от друга.

– Груша, – простонал Альдамир. – Я так больше не могу.

Мне хотелось заверить его, что все будет хорошо. Но вместо этого я просто подползла ближе и обняла, слушая, как в унисон бьются наши сердца. А потом поцеловала, нежностью показывая, как сильно люблю.