Пять граммов бессмертия - [17]

Это был совершенно опустившийся человек. Несмотря на жару, на нем была грязная плотная синяя джинсовая куртка, застегнутая на все пуговицы, просторные рваные брюки неопределенного цвета и неожиданно щегольские черные туфли-лодочки, подвязанные к ступням бечевкой. На кудлатой голове незнакомца была надета мягкая плюшевая кепка.

– Ты кто?! – дохнул бомж перегаром и указал на Петровича огрызком огурца.

При этом он говорил по-английски! И Спец, к своему изумлению, его прекрасно понял, хотя в школе с грехом пополам осваивал только немецкий. Он огляделся. Они сидели неподалеку от какого-то парка или сквера. Было раннее утро, ветерок лениво шевелил листьями экзотических деревьев.

– Дед Пихто! – машинально ответил он любимой поговоркой мэра.

– Дедпихто, – медленно повторил бомж, – странное имя! Ты – ирландец? – он деловито заворачивал нехитрую снедь в газету «New York Times».

– Почему – ирландец? – удивился Спец.

Но бомж, казалось, уже забыл о своем вопросе и занялся более важным делом – он с увлечением ковырялся в зубах обломком спички, настороженно поглядывая при этом на явного иностранца, судя по одежде, возникшего на его скамейке так неожиданно. Может, он переодетый коп? Вон как подкрался незаметно! Или, того хуже, конкурент, претендующий на его скамейку? Правда, на бездомного он не похож…

– А по мне – хоть китаец, лишь бы в душу ко мне не лез! – бродяга сплюнул под ноги незваного гостя. – Значит, Пихто? – он произнес новое имя Спеца с ударением на первый слог. – И чего тебе надо, мистер Пихто? Есть ко мне претензии? – он подозрительно покосился на карманы его пиджака, стараясь определить наличие оружия.

– Вовсе нет! – удивился такой реакцией Петрович. – Просто я ищу зоопарк. Бронкский зоопарк!

– Ты чокнутый? – удивился в ответ американец. – Как же еще может называться зоопарк в Бронксе? Нет, ты не коп! Ты – точно иностранец, хотя и шпаришь по-нашему без запинки! – успокоился бомж. – А я – Сэм, можно просто Сэмми! – он привстал и церемонно наклонил голову. – Руки не подаю – грязная! Он расстегнул куртку, под которой оказалась грязно-лиловая майка с надписью «Boss». Брюки на его худой фигуре держались с помощью провода в белой оплетке.

– Жарковато сегодня! – Он с удовольствием подставил лицо ветерку.

– Послушай, Сэм, ты знаешь, где здесь зоопарк?

– Почему не знаю, вон там! – он махнул в сторону парка. – Приятель у меня там смотрителем служит… а тебе зачем, иностранец? – он опять подозрительно взглянул на собеседника.

«Вот это удача!» – пронеслось в голове у Спеца.

– Хочу туда попасть. Дело у меня к нему есть, к приятелю твоему. Познакомишь?

– А мне-то, какой навар? Баксы есть? – Сэмми снова критически оглядел Спеца с ног до головы.

– Не волнуйся, не обижу. Век будешь помнить!

Бронкский зоопарк располагался на огромной территории и представлял собой конгломерат практически все известных ареалов, включая джунгли Африки и Конго, и даже Гималаев. В справочнике Спец узнал, что свыше четырех тысяч животных, населяющих этот зоопарк, живут в условиях, максимально приближенных к естественным. Заблудиться на более чем ста гектарах земли было немудрено, и без знающего проводника не обойтись.

Джон, приятель Сэмми, оказался на редкость молчаливым парнем лет тридцати пяти, одетым в ковбойку и джинсы, заправленные в короткие щегольские сапоги. На голове у него была шляпа с короткими полями. Ни дать, ни взять – американский ковбой из фильма про Дикий Запад. Невозмутимый вид, неспешная походка, спокойная уверенность во взгляде разительно отличали его от Сэмми и с самой лучшей стороны характеризовали как служащего одного из самых больших зоопарков в мире. Ведь животные лучше всего воспринимают именно спокойных и уравновешенных людей.

– Что вы хотели узнать, мистер? – спросил Джон. – Если это криминал, то я – пас! Я слишком дорожу этой работой. Сэмми знает, как она мне досталась.

– У него даже джип казенный имеется! – встрял Сэмми. – Кстати, Джонни, у Пихто есть одна штука – закачаешься! Он мне утром дал попробовать малюсенький кусочек и, веришь, мне до сих пор не хочется ни есть, ни пить! И похмелье как ветром сдуло! Это просто чудо! У Пихто этого добра навалом!

– Что ты там такое бормочешь? – Джон недоверчиво, с кривой улыбкой посмотрел на друга. – Небось, вчера опять набрался, как поросенок, вот и привиделось тебе невесть что!

– Сэмми прав! С помощью моих хлебаков я могу накормить всех ваших зверей за короткое время, и ваш зоопарк на этом сэкономит не одну сотню тысяч долларов! А тебя сразу повысят в должности!

– Ну, а тебе-то какой резон? – Джон подозрительно смотрел на Спеца. – Хоть ты и говоришь без акцента, но я-то вижу: ты – не американец, Пихто! Меня не обманешь! Чего тебе надо на самом деле? Кто ты такой? Шпион? Откуда? Что-то хочешь взамен?

«Да, деловой американский подход виден невооруженным глазом. Джону, видно, придется сказать все, как есть», – подумал Спец. И он объяснил, кто он и с какой целью здесь оказался, опуская, правда, слишком шокирующие подробности.

– Ну вы, русские, и выдумщики! Всегда относился к вашей нации с недоверием! Уж не обижайся! – произнес потрясенный рассказом Джон. И, даже попробовав его хлебака, он все еще был в большом сомнении. Больше всего его заинтересовал чудо-прибор, с помощью которого Пихто собирался уменьшать животных в размерах. Он долго и тщательно разглядывал «птичье гнездо» и цокал языком: