Пьянящая любовь - [12]

— Доброе утро. Я поздравляю вас с тем, что вы стали студентами одного из старейших и престижнейших вузов Соединенных Штатов Америки… — начала свою обычную приветственную речь Робин. Вот уже пять поколений первокурсников начинали свою учебу в Колумбийском университете с этих слов.

Неожиданно взметнулась чья-то рука. Робин осеклась на полуслове и обратила взор на лицо смелого первокурсника.

— Да? — как можно доброжелательнее спросила она, стараясь не выдать возмущения.

Эйдон, а этим студентом был именно он, расплылся в широкой улыбке и по-французски поблагодарил Робин за поздравление.

— Итак, — продолжила Робин, — для начала предлагаю познакомиться. Меня зовут Робин Филлинг. Я буду преподавать в первом семестре классическую французскую литературу. Теперь я зачитаю список, а вы по очереди подниметесь и скажете несколько слов о себе, договорились?

Когда Робин дошла до имени Эйдона, голос ее сорвался. Благо ученики не обратили на это внимания. Особенно студентки. Все девушки разом повернули головы на высокого привлекательного парня, чье имя только что прозвучало.

— Меня зовут Эйдон. Пусть вас не смущает мой акцент, — с ироничной усмешкой начал он. — Я американец, хотя последние десять лет прожил во Франции, где мой отец производит вино.

Студенты одобрительно загалдели. Кто-то тут же попросил прислать пару бутылочек для пробы.

— Тишина, — резко произнесла Робин. — Спасибо, Эйдон. Надеюсь, хорошее знание французского языка не повредит вашему усердию в изучении моего предмета. Разговорный французский довольно сильно отличается от языка классиков.

Не дав Эйдону возразить или согласиться, Робин назвала следующее имя в списке. Камилла Оверлэйм оказалась заносчивой, высокомерной девчонкой, возомнившей себя самой выдающейся первокурсницей лишь по той причине, что была признана самой красивой выпускницей штата.

Познакомившись с учениками, Робин приступила к изложению целей и программы курса. Пожалуй, эта была наиболее скучная, но необходимая часть всех занятий. Студенты с облечением вздохнули, услышав звонок. Не прошло и двух минут, как аудитория опустела.

— Миссис Филлинг, вы ведь меня узнали, не так ли? — раздался в метре от нее знакомый голос.

Робин вздрогнула.

— Я… мне показалось, что все ушли.

— Так и есть. Остался только я.

— У вас возникли какие-то вопросы, мистер Макдауэлл?

— Нет. А у вас?

— У меня? — растерялась Робин.

Черт побери, ее распирало от любопытства! Она хотела узнать, какие события произошли с Эйдоном за десять лет. Где его мать Анджелина, некогда покорившая ее простотой общения и щедростью? Почему Эйдон вернулся в Нью-Йорк? Почему не остался во Франции помогать отцу? Неужели поступление в Колумбийский университет — совпадение?

— Я часто вспоминал вас, — признался Эйдон, облокотившись на ее стол.

— Добрым словом или?.. — Робин укорила себя за кокетство и заигрывающую интонацию. Не хватало еще флиртовать со своим студентом!

Эйдон выглядел старше своих лет. Если в четырнадцать он походил на семнадцати-восемнадцатилетнего юношу, то теперь ему вполне можно было дать лет двадцать семь. Учитывая, что Робин в тридцать два выглядела моложе, они смотрелись ровесниками.

— Кстати, я буду жить в нашем старом доме.

Робин вскинула брови. Что Эйдон хочет этим сказать? Неужели он в самом деле предполагает, что она приедет к нему в гости? Впрочем, если его мать тоже в Нью-Йорке…

— Родители решили навсегда остаться в Вильфранше-на-Соне.

— А вы?

— Видимо, мое сердце осталось по эту сторону Атлантики, — с улыбкой ответил Эйдон. — Плюс кое-какие незавершенные дела…

Сердце Робин забилось сильнее. Незавершенные дела? Что Эйдон имел в виду? Почему он так смотрит на нее? Робин отвела взгляд. Вдруг и она уставилась на ученика таким же пристальным, изучающим взглядом, какой адресуют только людям, встреча с которыми долго откладывалась?

В ней проснулось что-то первородное, женское, и это произошло благодаря Эйдону Макдауэллу. Этого мужчину она ждала, даже будучи женой Джеймса Филлинга. Она вновь подняла глаза. Теперь Робин старательно изучала каждый дюйм лица Эйдона, словно от этого зависела вся ее жизнь. Этот весьма краткий момент, длившийся не более тридцати секунд, привел ее в панический ужас. Сердце колотилось как бешеный зверь, попавший в подлый капкан. На спине проступил холодный, липкий пот. Робин инстинктивно распрямила плечи, надеясь спасти кремовую блузку от большого влажного пятна. До чего же жаркий выдался день! Во всех отношениях.

Робин пыталась убедить себя, что все это лишь игра ее воображения. Что Эйдон Макдауэлл — только один из ее студентов. Что, узнав в ней бывшую репетиторшу, он подошел из вежливости. Так поступил бы любой воспитанный молодой человек. Возможно, Эйдон понадеялся на то, что давнее знакомство повлияет на результат предстоящего экзамена. Почему бы Робин не проявить благосклонность по отношению к первому в ее жизни ученику? Тем более после признания, что он не забывал о ней ни на минуту. Подобные слова из уст привлекательного молодого парня должны смягчить даже самое каменное женское сердце.

Факт оставался фактом. Эйдон стоял в двух шагах от нее и смотрел ей в глаза. Он возбудил в Робин поистине животное чувство. Оно охватило ее внезапно, мгновенно завладев разумом и чувствами. Робин едва сдерживалась, чтобы не провести рукой по темным коротким волосам юноши или не взять его за руку. Она не знала, что ей делать.