Пядь земли - [216]

Шрифт
Интервал

И пьют.

Можно сказать, пропивают шкуру неубитого медведя…

А исправник прочитал прошение, под которым сто подписей стоит… Хм. Что за этим кроется? Кто такой этот Габор Тот?

Дело в том, что старостой нужно избрать такого человека, который бы доверием пользовался в деревне, которого уважали бы; однако излишняя популярность тоже ни к чему: еще бог знает чем это обернется. Словом, очень надо подумать, кто будет старостой. Это так просто не делается… и вызывает исправник по телефону секретаря.

А секретарь тут же рассыльного шлет за Красным Гозом.

Красный Гоз, к счастью, дома как раз. Правда, в поле он собрался ехать, поэтому к правлению хоть и не бегом бежит, а все ж торопится.

Секретарь звонит исправнику, кричит «алло», потом перегибается через стол и подает трубку Красному Гозу.

— Говорите с господином исправником… — шепчет, сам же на цыпочках выходит из комнаты.

— Вот что, дорогой, — говорит в трубку исправник, — я только что получил прошение, насчет старосты. Ваша подпись здесь первая.

— Да. Я первым подписал.

— Скажите-ка мне вот что… Только поймите меня правильно: я вас знаю как порядочного и разумного человека. Почему вы все так хотите этого, как его… (слышится шелест бумаги) Габора Ж. Тота? Такой он хороший, что ли?

— Не то чтобы очень, господин исправник… я бы не сказал, что очень он хороший. Такой же, как все.

— Но это же не причина, чтобы старостой его сделать. К тому же у меня свой кандидат есть, я тоже забочусь о благе деревни, можете мне поверить. К чему эта агитация, эти прошения?

— Да к тому, что Габор Тот все-таки… неплохой мужик, и деревня хочет, чтобы он старостой был. Почему ж не быть так, как все хотят?

— Не понимаю!

— Да ясное ж дело… деревня Габора Тота хочет в старосты. Почему бы не сделать так, как хочет деревня?

— Но сто человек — это еще не деревня.

— Неважно. Лучшая часть деревни.

— Ну хорошо. Но мне все-таки не нравится этот… Ж. Тот. Да и опоздали вы с прошением. Его надо за десять дней до выборов подавать… Ну это ничего, я сделаю вид, что вовремя оно поступило. Но чтобы я в накладе не остался, договоримся о другом кандидате. Пусть будет Йожеф Такач. Хорошо?

— Нет, это никак не пойдет.

— Почему?

— Он не мужик. Ремесленник. Это уж совсем не годится… У меня тоже есть одна мысль, господин исправник.

— Говорите.

— Пусть останется… или, лучше сказать, назначьте снова Ференца Вирага. Тогда и мы отступимся от Габора Тота.

Красный Гоз даже зажмурился, а потом вверх посмотрел: не валится ли на него потолок. Однако на потолке ни трещинки. А исправник ответил лишь, что подумает, и трубку повесил.

Смотрит Красный Гоз вокруг, словно ни разу еще не был в правлении. Такое у него чувство, будто совершил он какое-то предательство, обманул, что ли, деревню, мужиков, которые вот уж несколько дней то и дело стучат щеколдой в его ворота. Будто продал он свою совесть исправнику, и притом бесплатно. Будто страшный грех совершил, против нравственных законов деревни. Потому что стал на сторону Жирного Тота, а сам потихоньку сговорился с исправником о другом…

Да вот только… каковы они, нравственные законы деревни во время выборов, если разобраться?

Очень просты эти законы: уверены мужики, что всякие выборы — на руку господам, и об убеждениях и обо всем таком тут нечего и говорить. А потому за выпивку, за деньги согласны выбрать любого.

Так что никакой нравственности тут нет: не нравственность это, а безнравственность. Пусть останется он один против всех, а за деревней в этом не пойдет. Да и не все ли равно, кто будет старостой: Такач, или Эсени, или Тот, или Вираг.

Тогда уж пусть будет Вираг.

Хотя бы потому, что никто его сейчас не хочет, кроме него, Красного Гоза. Даже Шара Кери не смеет об этом мечтать.

По крайней мере есть случай проверить, насколько велик его авторитет, может ли он, Красный Гоз, тягаться о исправником и со всей деревней…

Выходит из кабинета, по пути смотрит на стены, где висят портреты знаменитых людей комитата. И показалось вдруг Красному Гозу, что один из них, вице-бургомистр Фратер, весело подмигнул ему.

13

Дело близится к вечеру.

Заводилы оттачивают клинки, готовясь к завтрашнему дню… то есть, попросту говоря, уговаривают последних колеблющихся, целыми флягами ставят вино на стол.

Корчмари подсчитывают, сколько выпито вина. Неплохая это штука — выборы. Если бы каждый месяц выборы были… Вино льется рекой, записываешь абы как, примерно… да ведь не считать же, чтобы себе в убыток.

Даже баб захватила лихорадка. Языками болтают, по соседям ходят, тоже агитируют. Наверное, одна-единственная баба в деревне не вмешивается в эти дела. Илонка Киш, жена Макры.

Лежит она на диване с мокрой тряпкой на лбу, жар ее томит, хоть и плечи, и грудь открыты.

Муж стоит рядом на коленях — да для Илонки будто и нет его; руки ее блуждают неопределенно, без цели туда-сюда. Порой за волосы хватается, в желудке — невыносимая тошнота. Вчерашний день еще не ушел из нее, а завтрашний никак не может прийти… О, как мучительно не быть ни там, ни здесь.

Макра держит ее руки, целует, голову кладет ей на грудь. Смотрит Илонка на него с удивлением, как на чужого. Кто это? Что ему нужно? Как смеет он ее целовать?


Рекомендуем почитать
Монастырские утехи

Василе ВойкулескуМОНАСТЫРСКИЕ УТЕХИ.


Стакан с костями дьявола

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Спасенный браконьер

Русские погранцы арестовали за браконьерство в дальневосточных водах американскую шхуну с тюленьими шкурами в трюме. Команда дрожит в страхе перед Сибирью и не находит пути к спасенью…


Любительский вечер

Неопытная провинциалочка жаждет работать в газете крупного города. Как же ей доказать свое право на звание журналистки?


Рассказ укротителя леопардов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тереза Батиста, Сладкий Мед и Отвага

Латиноамериканская проза – ярчайший камень в ожерелье художественной литературы XX века. Имена Маркеса, Кортасара, Борхеса и других авторов возвышаются над материком прозы. Рядом с ними высится могучий пик – Жоржи Амаду. Имя этого бразильского писателя – своего рода символ литературы Латинской Америки. Магическая, завораживающая проза Амаду давно и хорошо знакома в нашей стране. Но роман «Тереза Батиста, Сладкий Мёд и Отвага» впервые печатается в полном объеме.


Избранное

Книга состоит из романа «Карпатская рапсодия» (1937–1939) и коротких рассказов, написанных после второй мировой войны. В «Карпатской рапсодии» повествуется о жизни бедняков Закарпатья в начале XX века и о росте их классового самосознания. Тема рассказов — воспоминания об освобождении Венгрии Советской Армией, о встречах с выдающимися советскими и венгерскими писателями и политическими деятелями.


Старомодная история

Семейный роман-хроника рассказывает о судьбе нескольких поколений рода Яблонцаи, к которому принадлежит писательница, и, в частности, о судьбе ее матери, Ленке Яблонцаи.Книгу отличает многоплановость проблем, психологическая и социальная глубина образов, документальность в изображении действующих лиц и событий, искусно сочетающаяся с художественным обобщением.


Пилат

Очень характерен для творчества М. Сабо роман «Пилат». С глубоким знанием человеческой души прослеживает она путь самовоспитания своей молодой героини, создает образ женщины умной, многогранной, общественно значимой и полезной, но — в сфере личных отношений (с мужем, матерью, даже обожаемым отцом) оказавшейся несостоятельной. Писатель (воспользуемся словами Лермонтова) «указывает» на болезнь. Чтобы на нее обратили внимание. Чтобы стала она излечима.


Избранное

В том «Избранного» известного венгерского писателя Петера Вереша (1897—1970) вошли произведения последнего, самого зрелого этапа его творчества — уже известная советским читателям повесть «Дурная жена» (1954), посвященная моральным проблемам, — столкновению здоровых, трудовых жизненных начал с легковесными эгоистически-мещанскими склонностями, и рассказы, тема которых — жизнь венгерского крестьянства от начала века до 50-х годов.