Пядь земли - [213]

Шрифт
Интервал

В деревне же агитация развернулась вовсю.

Те, кто вчера на именинах был у Тотов, успели разбиться на разные лагеря. Одни за Эсени стоят горой, другие — за Яноша Багди, третьи — за Габора Тота. А остальные, кто ни к тем, ни к другим, ни к третьим не присоединился, говорят: мол, пусть ни один из трех не будет старостой, а пусть будет старостой мельник Такач.

Такому повороту очень все удивились. Удивились — а потом еще яростнее взялись за дело. Забегали люди по улице, из одного дома в другой, разносить новости. Находились мужики, которые и одного кандидата поддерживали, и другого, и третьего… Всех захватила выборная горячка.

Молодой Такач уже в сторону отошел и только хмыкал, когда перед ним нового родственника поминали, Габора Тота. И говорил: мол, ему до этого дела нет.

— Так это что же такое, кум? — наседал на него Лайош Ямбор, с которым они ночью стали кумовьями. — Нельзя тебе в сторону отходить. Ведь о родственнике твоем речь. Никак ты не можешь Габора Тота не поддерживать.

— Он нам такой же родственник, как мы ему. Если ты не возражаешь, — отвечал Такач. Так он всегда говорит, а сегодня — тем более. Может, специально для того, чтобы Ямбора осадить. И осадил. Отошел от него Ямбор, как побитый.

Все три корчмы переполнены народом: как недавно, весной. Каждый свое кричит. Ну и пьют, конечно. Однако удивительное дело: ни с кого не требует корчмарь платы за выпивку. Будто мужики одолжение делают, что пьют. А ведь сколько они выпьют за три-то дня! Потому что через три дня назначены выборы. Так что надо торопиться сейчас с выпивкой, чтобы к тому времени все выяснить.

Красный Гоз возвращается домой не скоро, почти в полдень. Еще четыре ряда картошки отвел он под полив. Ведер пятьсот воды вытащил из канала. Носил, правда, по два ведра, да все равно немало времени ушло. Пока брели коровы домой, подремал в телеге; входит в ворота свежий, Рози за собой ведет.

— Стой. Тп-р-ру… — Корову, если уж она разошлась, остановить трудно.

А на крыльце, дожидаясь его, стоит Шара Кери.

— Ну, знаете… вы, должно быть, чувствовали, что ждут вас, потому и не спешили?

— Да вы не меня ждете. А места старосты. Или хотя бы должности в правлении.

— Ишь, какой умный… Ну-ну, говорите, коли начали. Что нам дальше делать?

Йошка проворно распрягает коров. В хлев не ведет их, а привязывает под тутовым деревом, навильник сена им кидает. Руки моет, а сам время от времени косится на Шару Кери, которая ходит вокруг в нетерпении.

— Вот что, Шара. Вам в самом деле надо, чтобы Вирага избрали в правление?

— Как же не надо-то? Ведь такое чудище мало поймать: его удержать еще надо. Сколько лет он общественными делами живет… не думаю, что так легко с ними расстанется. Ну и… для меня бы это было хорошо, из-за деревенских языков…

— Ладно. Попробуем. Старостой, конечно, ему не быть, исправник не позволит, но если новый человек старостой станет… в общем, Габор Тот…

— Вот-вот. Я это и хотела сказать.

— Надо найти сто человек, чтоб подписали они прошение насчет Габора Тота. Тогда дело сделано.

— Интересно… откуда вы все это знаете?

— Знаю. Могу и я знать кое-что, хоть по мне и не скажешь. Закон такой есть. Тогда исправник его назначит. А не назначит — будет основание обжаловать хоть в самом комитате. Да и выше есть власти… суд и прочее. Вы писать красиво умеете? Напишите-ка прошение, и за дело.

— Писать я могу… Да сумею ли прошение составить?

— Я вам помогу. Вдвоем-то мы как-нибудь потянем на одного толкового.

— Ох, какой вы умный! Я всегда это знала.

— Да? А я не знал… — смеется Красный Гоз. Недаром общался он с адвокатами; да и вообще с законом он всегда не очень-то ладил. Вот и готовился заранее к защите. Так что в самом деле разбирается немного в этих делах.

Прошение они написали; то есть писала Шара Кери, а Йошка кой-что подсказывал. Когда кончили, Шара Кери в восторг пришла. Красный Гоз, правда, сказал, что надо бы не так написать, по-другому. Тем не менее уже после обеда Лайош Ямбор с таинственным видом таскал прошение по деревне. Сначала просто разговор заводил, Красного Гоза поминал, как бы между прочим. Чтобы узнать, где как встретят его. Прощупывал почву, стало быть.

Во всяком случае, имя Красного Гоза звучало нынче во всех дворах, во всех хатах.

А к вечеру деревня разделилась по партиям, по улицам, по группам. Однако вино выставляли только две партии: Габора Тота и Йожефа Эсени. А Багди и Такач ставить не хотели. Говорили, пусть деревня радуется, если они так согласятся быть старостой. Еще им заплатить надо за это. Ишь ты. Ну да люди ведь разные и по-разному хотят в старосты попасть… Габору Тоту выпивка недорого обошлась, у него своего вина много. У Эсени же вина нет, зато денег с избытком. На все хватит.

Старый Киш, Илонкин отец, как раз серп отбивал, собирался идти камыш резать, когда открылась калитка и вошел Шандор Пап. На нем черный плащ, хоть солнце печет вовсю; должно быть, прячет под ним что-то. На старика, который возле хлева возился, он только взгляд бросил искоса — и прямо в хату.

Старик подумал было: мол, надо и ему пойти, узнать, зачем пришел Шандор Пап, чего хочет; молодого хозяина нету, с утра на мельницу поехал и пропал где-то… Да так и не пошел. Не срежешь камыш до вечера, завтра его и в помине не будет, как пить дать. У других ведь тоже глаза есть, не только у него. А камыш нужен в хозяйстве… Словом, ушел старик.


Рекомендуем почитать
Монастырские утехи

Василе ВойкулескуМОНАСТЫРСКИЕ УТЕХИ.


Стакан с костями дьявола

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Спасенный браконьер

Русские погранцы арестовали за браконьерство в дальневосточных водах американскую шхуну с тюленьими шкурами в трюме. Команда дрожит в страхе перед Сибирью и не находит пути к спасенью…


Любительский вечер

Неопытная провинциалочка жаждет работать в газете крупного города. Как же ей доказать свое право на звание журналистки?


Рассказ укротителя леопардов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тереза Батиста, Сладкий Мед и Отвага

Латиноамериканская проза – ярчайший камень в ожерелье художественной литературы XX века. Имена Маркеса, Кортасара, Борхеса и других авторов возвышаются над материком прозы. Рядом с ними высится могучий пик – Жоржи Амаду. Имя этого бразильского писателя – своего рода символ литературы Латинской Америки. Магическая, завораживающая проза Амаду давно и хорошо знакома в нашей стране. Но роман «Тереза Батиста, Сладкий Мёд и Отвага» впервые печатается в полном объеме.


Избранное

Книга состоит из романа «Карпатская рапсодия» (1937–1939) и коротких рассказов, написанных после второй мировой войны. В «Карпатской рапсодии» повествуется о жизни бедняков Закарпатья в начале XX века и о росте их классового самосознания. Тема рассказов — воспоминания об освобождении Венгрии Советской Армией, о встречах с выдающимися советскими и венгерскими писателями и политическими деятелями.


Старомодная история

Семейный роман-хроника рассказывает о судьбе нескольких поколений рода Яблонцаи, к которому принадлежит писательница, и, в частности, о судьбе ее матери, Ленке Яблонцаи.Книгу отличает многоплановость проблем, психологическая и социальная глубина образов, документальность в изображении действующих лиц и событий, искусно сочетающаяся с художественным обобщением.


Пилат

Очень характерен для творчества М. Сабо роман «Пилат». С глубоким знанием человеческой души прослеживает она путь самовоспитания своей молодой героини, создает образ женщины умной, многогранной, общественно значимой и полезной, но — в сфере личных отношений (с мужем, матерью, даже обожаемым отцом) оказавшейся несостоятельной. Писатель (воспользуемся словами Лермонтова) «указывает» на болезнь. Чтобы на нее обратили внимание. Чтобы стала она излечима.


Избранное

В том «Избранного» известного венгерского писателя Петера Вереша (1897—1970) вошли произведения последнего, самого зрелого этапа его творчества — уже известная советским читателям повесть «Дурная жена» (1954), посвященная моральным проблемам, — столкновению здоровых, трудовых жизненных начал с легковесными эгоистически-мещанскими склонностями, и рассказы, тема которых — жизнь венгерского крестьянства от начала века до 50-х годов.