— Можно, — говорю. — И сразу обратно, слышишь?
Не знаю, как мы прослушали предупреждение сейсмографа. Но когда изображение стало заваливаться набок, когда раздался вскрик «я боюсь!» и зачертыхался Когтев, не попадая в рукава скафандра, я успел раньше выскочить к катеру и свечой пошел вверх…
Пузыри еще шли — вялые, едва тлеющие; равнину пересекала большая расщелина. Внизу ничего не было видно. Только темно-вишневая колышущаяся масса. Динамик молчал…
Так что же ответить журналисту? Вправе был Когтев, когда я вернулся на станцию, наотмашь ударить меня по лицу и назвать убийцей?
Мне трудно отвечать на этот вопрос. Лучше задать его Когтеву.
— Тогда самый последний вопрос, Зигфрид, — говорит журналист. — Через полтора месяца вы надолго уходите в сверхдальнюю… Читателям было бы интересно знать, кто согласился лететь с вами?
— Усков, — отвечаю я. — Рогов, Грачев, Савельев, Киселев, Данильченко, Когтев и Джорджи Карпи из Европейского космического агентства.
