Путник, зашедший переночевать - [61]
Даниэль погладил сына по щеке: «Да, мой дорогой, твой дедушка уехал в Иерусалим».
Мальчик повернулся к отцу: «А ты тоже видишь дядю Йерухама?»
«Но ведь дядя уже умер, — ответил Даниэль, — как же можно его увидеть?»
«А если умирают, разве их не видно?»
«Нет, мой птенчик, — сказала мать, — не видно».
Он немного помолчал, а потом спросил: «А почему не умер тот араб? Ведь он нехороший, он убил моего дядю. Что это значит „умер“? Разве все, кого не видно, умерли?»
«Некоторые умерли, — сказала мать, а некоторые живы».
«А как мы знаем, кто умер, а кто живой?» — спросил мальчик.
Мать вздохнула: «Не поминай мертвых, мой дорогой».
«Почему?»
«Чтобы они не являлись к тебе во сне».
«А если их видно, это значит, что они живые? Мама, а Йерухам Хофши тоже умер?»
«Почему, мой птенчик?»
«Потому что я его не вижу».
«Конечно, ты его не видишь, потому что он перестал ходить к нам», — сказала мать.
«А почему он перестал приходить?»
Мать снова вздохнула: «Потому что ему хорошо в другом месте».
«А что это значит — „другое место“?»
«Место, — которое не здесь, называется „другое место“».
«А я тоже не здесь?» — спросил мальчик.
«Нет, мой птенчик, — сказала мать, — нет, мой дорогой, ты здесь, ты здесь».
«А почему я здесь, а в не в другом месте?»
«Потому что ты немного слабенький и не можешь ходить ножками», — сказала мать.
«Теперь я понимаю», — сказал мальчик.
«Что ты понимаешь, мой маленький?»
«Почему все места приходят ко мне».
«Что это значит, — спросила Ариэла, что это значит, что все места приходят к тебе?»
«Они качаются и приходят, — сказал он ей. — И я тоже иду к ним, только я прихожу к ним не ногами, я прихожу к ним сразу весь. А иногда я вдруг надаю с высокой-высокой-высокой горы, и качусь, и качусь, и спускаюсь, и падаю, и вдруг я уже в реке, и там плавает много-много рыбок, только вместо головы у них солдатские шапки. Мама, когда я вырасту, сделай мне тоже солдатскую шапку, я пойду в ней на войну. Папа, а у всех солдат одна нога деревянная?»
Госпожа Бах сказала: «Закрой глаза, птенчик, тебе уже время спать».
«Я боюсь спать, мама», — сказал мальчик.
«Не бойся, — сказала мать. — Прочти на сон молитву „Шма“. У тебя ведь чистые руки, правда? Тогда скажи: „Слушай, Израиль, Бог наш, Господь един есть“. А теперь скажи: „Спокойной ночи всем!“»
«Спокойной ночи всем добрым людям», — произнес мальчик.
Мать поцеловала его: «Спокойной ночи, мой птенчик».
Глава двадцать восьмая
Новое лицо
Новые лица появились в нашем Доме учения. Каждый день мне встречается какой-то старик в рваной одежде, кутающийся в свои лохмотья. Он входит вместе со вшой и выходит вместе со вшой. Сидит и молчит, ни с кем не заговаривает. Но не в моем обычае спрашивать: «Кто ты?» Все, что мне надлежит узнать, мне откроется.
Вот, к примеру, не считая того дня, когда я приехал, и еще одного раза, когда речь шла о последних поколениях, я больше не слышал, чтобы говорили о разведенке и о ее гостинице. Те люди, с которыми я здесь встречался, не имеют дела с такого рода гостиницами и не упоминают о них даже в порядке осуждения. А теперь вдруг она у всех на устах — и гостиница, и ее хозяйка. И еще говорят о какой-то девушке, которая повстречала на рынке старика в лохмотьях, и тот спросил ее: «Не знаешь ли ты — такая-то, дочь такой-то, жива ли еще?» А та сказала: «Это моя мать». А он будто бы сказал: «Если она твоя мать, то я твой отец». И тут же пошел по городу слух, что это бывший муж разведенки, который вернулся наконец домой.
Человек этот, рабби Хаим, был родом из важной семьи и блестящий знаток Торы. Помню, когда он переехал в наш город, все только и говорили о нем и еще — об отце его жены. О нем — из-за учености, а о тесте — из зависти.
Этот его тесть был богат деньгами и беден мудростью, у него были большой магазин тканей в центре города и постоянное место молитвы в старом Доме учения. Когда его дочь достигла зрелости, до него дошел слух, что в одном местечке близ Шибуша есть раввин, а у него сын, прославленный знаток Торы. Он взял все свои деньги в ассигнациях, спрятал в кожаную сумку, пришел к тому раввину, положил сумку перед ним и сказал: «Рабби, все это хранится для будущего мужа моей единственной дочери, кроме имущества движимого и недвижимого. Согласен ли ты отдать своего сына за мою дочь?» Увидел рабби все это богатство и породнился с ним. А богач выполнил свое обещание и даже еще добавил — купил новый дом, и красивую посуду, и книги, и поселил там своего зятя, и нанял ему слугу, чтобы его обслуживал, и купил ему место на восточной стороне старого Дома учения, и достойно содержал его самого, и свою дочь, и его отцу-раввину тоже посылал подарки.
Рабби Хаим жил в богатстве, и учил Тору, и дискутировал с городскими мудрецами, и находил время записать на бумаге все свои изыскания, и посылал эти свои новшества своему отцу-раввину и другим раввинам государства, и они отвечали ему с положенным уважением. Наш город, прежде славившийся своими раввинами, к которым направляли вопросы со всех сторон государства, в это время не имел своего раввина, только «посека», специалиста по вопросам Галахи, а у нас — даже только по вопросам кашрута, или, как говорили в Шибуше, «советника по вопросам ложки и кастрюли». И вот теперь благодаря рабби Хаиму он восстановил свои связи по вопросам Торы со всеми остальными еврейскими местами.
Роман «Вчера-позавчера» (1945) стал последним большим произведением, опубликованным при жизни его автора — крупнейшего представителя новейшей еврейской литературы на иврите, лауреата Нобелевской премии Шмуэля-Йосефа Агнона (1888-1970). Действие романа происходит в Палестине в дни второй алии. В центре повествования один из первопоселенцев на земле Израиля, который решает возвратиться в среду религиозных евреев, знакомую ему с детства. Сложные ситуации и переплетающиеся мотивы романа, затронутые в нем моральные проблемы, цельность и внутренний ритм повествования делают «Вчера-позавчера» вершиной еврейской литературы.
Представленная книга является хрестоматией к курсу «История новой ивритской литературы» для русскоязычных студентов. Она содержит переводы произведений, написанных на иврите, которые, как правило, следуют в соответствии с хронологией их выхода в свет. Небольшая часть произведений печатается также на языке подлинника, чтобы дать возможность тем, кто изучает иврит, почувствовать их первоначальное обаяние. Это позволяет использовать книгу и в рамках преподавания иврита продвинутым учащимся. Художественные произведения и статьи сопровождаются пояснениями слов и понятий, которые могут оказаться неизвестными русскоязычному читателю.
Сборник переводов «Израильская литература в калейдоскопе» составлен Раей Черной в ее собственном переводе. Сборник дает возможность русскоязычному любителю чтения познакомиться, одним глазком заглянуть в сокровищницу израильской художественной литературы. В предлагаемом сборнике современная израильская литература представлена рассказами самых разных писателей, как широко известных, например, таких, как Шмуэль Йосеф (Шай) Агнон, лауреат Нобелевской премии в области литературы, так и начинающих, как например, Михаэль Марьяновский; мастера произведений малой формы, представляющего абсурдное направление в литературе, Этгара Керэта, и удивительно тонкого и пронзительного художника психологического и лирического письма, Савьон Либрехт.
Множественные миры и необъятные времена, в которых таятся неизбывные страдания и неиссякаемая радость, — это пространство и время его новелл и романов. Единым целым предстают перед читателем история и современность, мгновение и вечность, земное и небесное. Агнон соединяет несоединимое — ортодоксальное еврейство и Европу, Берлин с Бучачем и Иерусалимом, средневековую экзегетику с модернистской новеллой, но описываемый им мир лишен внутренней гармонии. Но хотя человеческое одиночество бесконечно, жива и надежда на грядущее восстановление целостности разбитого мира.
«До сих пор» (1952) – последний роман самого крупного еврейского прозаика XX века, писавшего на иврите, нобелевского лауреата Шмуэля-Йосефа Агнона (1888 – 1970). Буря Первой мировой войны застигла героя романа, в котором угадываются черты автора, в дешевом берлинском пансионе. Стремление помочь вдове старого друга заставляет его пуститься в путь. Он едет в Лейпциг, потом в маленький город Гримму, возвращается в Берлин, где мыкается в поисках пристанища, размышляя о встреченных людях, ужасах войны, переплетении человеческих судеб и собственном загадочном предназначении в этом мире.
Одна из самых замечательных повестей Агнона, написанная им в зрелые годы (в 1948 г.), обычно считается «закодированной», «зашифрованной» и трудной для понимания. Эта повесть показывает нашему читателю другое лицо Агнона, как замечал критик (Г. Вайс): «Есть два Агнона: Агнон романа „Сретенье невесты“, повестей „Во цвете лет“ и „В сердцевине морей“, а есть совсем другой Агнон: Агнон повести „Эдо и эйнам“».
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
«В те времена, когда в приветливом и живописном городке Бамберге, по пословице, жилось припеваючи, то есть когда он управлялся архиепископским жезлом, стало быть, в конце XVIII столетия, проживал человек бюргерского звания, о котором можно сказать, что он был во всех отношениях редкий и превосходный человек.Его звали Иоганн Вахт, и был он плотник…».
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.