Путинская Россия - [8]

С этим объявлением офицеры отбыли откушать суп.

А солдаты? Ушли… Взбунтовались, не пожелав быть овцами, ожидающими заклания. Они оставили на полигоне только тех, кто был в наряде, — для его охраны (оставление поста влечет уголовное наказание, суд и дисциплинарный батальон), а также избитых Кутузова, Крутова, Генералова и Гриценко, которые идти просто не могли.

Построившись в колонну, солдаты ушли с полигона в сторону Волгограда. Звать на помощь.

Но до города там неблизко — почти 180 километров. И все это расстояние 54 солдата прошли организованно, строем, ни от кого не скрываясь, по обочине оживленного шоссе, по которому туда-сюда проезжали в том числе и офицеры 20-й дивизии. И НИ ОДНА из машин не остановилась… НИ ОДИН из офицеров не подумал, что надо бы спросить: а что, собственно, случилось?… Куда идете? И без офицера, что не по военному уставу?… Ни один.

Так солдаты шли по шоссе до наступления темноты. На ночлег устроились в лесополосе, прямо у шоссе, не прячась. И все повторилось снова — ни одна офицерская душа их не искала… Несмотря на главное: отобедавшие подполковник, два майора, три старших лейтенанта и один лейтенант, выйдя из столовой, обнаружили свой 2-й дивизион сильно поредевшим. Им почти НЕКЕМ БЫЛО КОМАНДОВАТЬ…

Однако офицеры СПОКОЙНО ЛЕГЛИ СПАТЬ. Не зная, где их солдаты, за которых, в соответствии с законом, они несут полную персональную ответственность. Но отлично зная, что нет в нашей стране офицера, которого бы наказали за солдата…

Рано утром 9 сентября 54 солдата снова двинулись в путь. Пешком. Вдоль шоссе. Снова ни от кого не скрываясь. Опять мимо ехали военные на машинах. И НИКТО… (читай выше).

Отряд уважающих собственное достоинство был в дороге полутора суток, и НИКТО ИЗ 20-й ДИВИЗИИ ИХ НЕ ХВАТИЛСЯ. Вечером 9 сентября они вошли в Волгоград. И тоже совсем не тайно. Их видела милиция, охраняющая город. И снова — они НИКОГО НЕ ЗАИНТЕРЕСОВАЛИ. Ни один офицер не поинтересовался, куда солдаты путь держат… Вечером…

Так, строем, солдаты дошли до центра города.

— Около шести часов вечера, а мы уже собирались уходить, вдруг звонок по телефону: «Вы работаете? Можно зайти?» — рассказывает Татьяна Зозуленко, руководитель Волгоградской областной правозащитной организации родителей военнослужащих «Материнское право». — Я ответила: «Заходите». Но, конечно, никак не ожидала подобного. Через несколько минут в маленькую комнатку нашей организации вошли четыре солдатика и сказали, что их 54. Я спросила: «А где остальные?». И ребята провели меня в подвальчик нашего же дома — остальные стояли тут, в подвальчике. Я работаю в организации 11 лет, но такого за это время еще не видела. Первое, что мелькнуло в голове: «А где их размещать? Вечер уже…». А первое, что мы спросили: «Вы ели?». Они ответили: «Нет, со вчерашнего дня». Наши женщины сбегали за хлебом и молоком, принесли, сколько могли. Ребята набросились на еду, как собаки голодные. Но к этому мы привыкли: кормят в частях очень плохо, солдаты хронически недоедают. Когда они поели, я спросила: «Что вы хотите вашим поступком?». Они ответили: «Чтобы наказали офицеров, которые избивают солдат». Потом решили так: на ночевку устроим их прямо у нас, в «Материнском праве», вповалку, на полу, потому что утро вечера мудренее. А рано утром пойдем в гарнизонную прокуратуру. Я заперла дверь, пошла домой — я живу рядом, думала, если надо, быстро приду. В 11 вечера позвонила им — и никто не взял трубку. Я подумала: «Просто устали, спят. Или боятся брать трубку». В два ночи меня разбудил наш юрист Сергей Семушин. Он сказал, что неизвестные люди позвонили ему и попросили «принять помещение». Через несколько минут я была на месте. Вокруг стояли военные «бобики», в них — какие-то офицеры. Они не представились. А солдат уже не было. Я спросила у офицеров, где они, ответа не последовало.

Кроме того, сотрудники «Материнского права» обнаружили взломанной и раскуроченной свою компьютерную сеть с информацией о воинских преступлениях в 20-й дивизии. А также под ковриком — солдатскую записку. Просто о том, что их куда-то увозят, бьют, и они просят о помощи…

Остается добавить немногое. Офицеры на полигоне хватились своих солдат, только когда им позвонили «сверху». Это произошло поздно вечером 9 сентября, когда Татьяна Зозуленко связалась с волгоградскими журналистами и первая информация об ушедших солдатах пошла в радиоэфир. Штаб округа, естественно, потребовал у офицеров объяснений, вот те и обнаружили «недостачу»…

Ночью к «Материнскому праву» подогнали машины и всех 54 увезли на гауптвахту в военную комендатуру. А потом обратно — в часть. Под надзор тех самых офицеров, от побоев которых солдаты ушли с полигона. Татьяна Зозуленко спросила волгоградского гарнизонного прокурора Чернова (его обязанность — следить за правоохранительной ситуацией в частях гарнизона), зачем же он «так поступил». И тот ответил прямо: «Потому что это НАШИ солдаты».

Это ключевая фраза истории «54-х». «НАШИ солдаты» означает «наши рабы». Никакого другого смысла прокурорская фраза не несет. У нас все остается по-прежнему: извращенно трактуемое понятие «офицерской чести», которую вечно требуется защищать, всегда оказывается выше, чем жизнь и достоинство солдатское. В марш-броске с Камышинского полигона мы имеем дело, во-первых, с неискоренимой отвратительной армейской традицией, что СОЛДАТ — ОФИЦЕРСКИЙ РАБ, офицер всегда прав и может делать с солдатом все, что хочется. И, во-вторых, с тем, что гражданский контроль над армейскими структурами, об обязательном установлении которого много говорили в ельцинские годы и был даже написан соответствующий законопроект, теперь похороненный в связи с тем, что президент Путин, как человек сугубо советский и военный и, значит, разделяющий первую главную армейскую посылку, считает его совершенно не нужным Российским вооруженным силам.