Путинбург - [129]
Дама приехала за час до эфира, как и договаривались. Привезла кучу книг в подарок. Действительно очень интересных. Ну вот правда! Какие-то кулинарные воспоминания, отлично изданные и легко написанные, сборники эссе французских экзистенциалистов, совершенно невероятно выпущенные поэтические антологии современных провинциальных авторов. И все это тиражами по три-пять тысяч экземпляров, что для подобной литературы совсем не мало. И рассказала дама, что они каждую неделю выпускают новую уникальную книгу, что у них в портфеле издательства сейчас полтысячи уже отредактированных работ и что в самом издательстве работают тридцать редакторов.
Первый же мой вопрос был естественным и неизбежным, как утренний кашель курильщика:
— Простите, а кто за все это платит?
Дама взглянула на меня своими благостными сытыми глазами, в которых не было ни суеты, ни рефлексий, ни сомнений. Она посмотрела на меня как-то немного отдаленно, как жилец вершин смотрит на пастушка в долине, и стала похожа на Джоконду губами.
— Есть спонсоры. Добрые люди, которым небезразлична русская культура.
Ну ладно. Не хочешь — не говори. Деньги в кассу, культура в массу. Тоже мне, тайны мадридского двора. Хотя я должен был тогда догадаться. Ступил. Сейчас самому смешно…
В эфире дама держалась очень мило. Она знала о современной российской литературе все. В миллион раз больше меня. Я вообще-то лох в этом. Ну знаю Пелевина с Сорокиным, Крусанова там, еще трех-четырех. Дама слегка скривила губы, когда я спросил, как ей нравится классика постмодерна. Она легко жонглировала понятиями «актор», «нарратив», «метарассказ», говорила про «эксплицитных авторов», «кажимости» и «калургии»[638]. Я, конечно, окончил не самый плохой университет и учился понемногу. Ну и на заседаниях философских кафедр часами слушал подобный дискурс. Но, честно говоря, мне до дамы было далеко.
Не обошлось и без гламура. Дама была ОДЕТА. То есть на ней была не просто красивая, очень дорогая одежда, а ОДЕЖДА. Именно такая, которую обычные посетительницы самых элитных секций ГУМа даже не видели. Что-то совершенно королевское по вкусу, простоте и качеству. Я ни черта не разбираюсь в брендовых сумочках. Но, увидев, как открыли рот наши гримерши при виде ее сумки, я понял, что это не с бангкокского рынка Чатучак, где продают всяких биркиных[639] и прочих луивюиттонов[640] за пару сотен баксов. И еще она носила брошки, каждый раз разные. Но, судя по всему, Эрмитаж и Лувр немало бы заплатили за возможность выкупить у дамы эти нежнейшие античные профили знатных римских невест из розового опала.
В общем, дама была интересной собеседницей и слушать ее было приятно. Через две недели мы сделали еще одну программу, потом еще, еще и еще. А потом начались какие-то выборы, и мне стало не до нарративов и симулякров, надо было работать. Ну и я поручил юному князю самому делать программу с дамой. Не в прямом эфире, а в записи, так как у меня были куда более важные заказчики, чем какое-то выпендрежное издательство за восемьсот долларов в месяц. Князь эту программу благополучно завалил, и дама отказалась. Жаль, конечно, что так вышло. Милая она была и прикольная. Целый шкаф книг мне навезла. Я только потом узнал, что она каждые две недели прилетала к нам из Москвы на самолете. На частном. Ну вот есть такие люди, которые спонсируют небезразличную им русскую культуру. Чисто ради интереса к сингулярности эпистемологических текстов. Особенно если этим увлекается старшая сестра.
Борю Гринера я уже много лет не видел. Лешка Монахов мне порой звонит и что-то величественно рассказывает, тряся лохматой бородой. Ударился в православие, служит дьяконом в Рощине. Благодать от него даже по скайпу передается. И запах ладана, свечей, церковных пыльных бабушек исходит прямо от клавиатуры ноута, когда он соизволит позвонить старому школьному приятелю-изгнаннику. Где Борина дочка-княгиня, я тоже не знаю. А Ирина Дмитриевна Прохорова[641] вроде по-прежнему работает в своем издательстве НЛО.
ЖЕНЬКИНА ЛЮБОВЬ
Женька родом из Сибири. Алтайский. Вроде как русский, но что-то есть в разрезе узких глаз, в морщинках вокруг них. Что-то скифское, азиатское. Сам сухой, крепкий, большеголовый. На Шукшина похож. Лицом высох. Как лиственница, потемнел. Жизнь его била, конечно, как деревенская тетка — ковер из избы. Вытащила, на веревке развесила и ну давай лупить со всех сторон, чтобы пыль всю выбить, чтобы как новый был. Из Женьки много пыли выколотилось. Очень. Из Барнаула в армию забрали после школы. Точнее, на флот Балтийский. Служил три года в Таллинне, когда еще одна буква «н» была[642]. В середине восьмидесятых. Потом поступил в мореходку, получил диплом штурмана. Поплавал малехо, да вот началась перестройка. Женька парень рисковый, сразу вписался в кооператив. Стал металлоломом заниматься. Сам. Сначала резал списанные траулеры. Потом с цветметом закрутился, благо в Эстонии завязки были. Приезжал в Ленинград, закупал, вез в Таллинн, продавал.
Поднялся быстро. И тут к нему товарищ по мореходке обратился:
— А давай в Казахстан махнем! Есть тема, тоже по металлу. Завод крупный стоит — нет сырья, нет заказов. Поехали! У меня там есть лобби в правительстве. Поддержат.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.