Путин. Правда, которую надо знать - [10]

Конечно, Россия — не Кувейт и не Саудовская Аравия, где климатические и геологические условия добычи нефти и газа на суше и на море гораздо благоприятней, чем в Сибири или на шельфе Северного Ледовитого океана. Однако мировой опыт показывает возможность экономически эффективной разработки даже в условиях Крайнего Севера.

Примером тому служит Норвегия, которая еще в начале XX века представляла «рыболовецкую провинцию», но с развитым судостроением, достигшим высокого технологического уровня. Это обстоятельство позволило быстро и чрезвычайно эффективно развернуть разработку открытых в конце 60-х гг. нефтегазовых месторождений на шельфе Северного Ледовитого океана (заметим, одновременно с СССР). Нефть и газ там на деле, а не как в путинской России на словах, являются национальным достоянием. Распределение природной ренты находится под строгим народным контролем. На личный счет каждого норвежца поступают отчисления от полученной прибыли нефтяных доходов. На сегодняшний день эти отчисления составляют более 100 000 долларов у каждого человека. На каждого ребенка при рождении открывается счет в банке, куда поступает не менее 3 тыс. долларов доходов от налогов на прибыль. В Норвегии, как и в России, доля нефтегазового комплекса в ВВП равна 20 %. Но доля нефтегазового экспорта в общих доходах от экспорта там равна 45 %, а у нас более 70 %. Казалось бы, Россия имеет не меньшую, чем Норвегия, реальную возможность круто поднимать жизненный уровень всех наших граждан.

Небезынтересен и северный опыт США. Там в 1976 г. создан фонд штата Аляска, в который поступают 25 % прибыли государства от оборота нефти. Из этих средств каждому жителю Аляски ежегодно перечисляется определенная доля, которая в 2008 г. составила 2069 долларов.

В России, как считает, например, лидер партии «Справедливая Россия» С. Миронов, семья из четырех человек, к примеру, могла бы рассчитывать примерно на 30 тыс. руб. рентного дохода. Для кого-то, замечает он, такие деньги не ахти что, но для многих — неплохая прибавка к бюджету. А для этого нужно добиться от власти принятия закона о природной ренте в отношении всех российских граждан.

Следует отметить, что названная цифра при справедливом распределении ренты и ее увеличении за счет других природных ресурсов может оказаться в несколько раз больше названной Мироновым. В частности, академик Д. Львов считал, что природная рента может дать едва ли не второй бюджет страны — порядка 54–60 млрд долл. в год. Вместе с тем он, как академик С. Глазьев и многие другие известные ученые, доказывает, что стратегическая ориентация России на развитие экспортно-сырьевой, в основном нефтегазовой, экономики бесперспективна.

***

Между тем за последние 10 лет доля добывающей промышленности в ВВП практически удвоилась при значительном сокращении удельного веса обрабатывающей промышленности, сельского хозяйства, транспорта. Нефтегазовые статьи составляют больше половины доходов федерального бюджета. «Чем же объясняется такая ситуация? Отсутствием политической воли для решительного поворота к структурным реформам? Да, конечно. Но многое, — констатирует С. Миронов, — идет и от фундаментальных изъянов, заложенных в нашу экономическую модель еще в начале 90-х. И, в частности, от крайне порочного подхода к природной ренте и распоряжении ею».

Природная рента — часть дохода, которая формируется у добывающих компаний вне зависимости от результатов их производственной деятельности. Это сверхприбыли, образуемые за счет уникальных свойств месторождений. Как доходчиво разъяснял академик Д. С. Львов: «Это то, что не заработано ни трудом, ни капиталом, а дано России и россиянам от Бога».

Вот это «данное от Бога» в начале 90-х гг. было самым наглым образом присвоено группой лиц, которые в короткое время стали обладателями гигантских состояний. Сверхприбыли, получаемые от добычи нефти (как, впрочем, и других природных богатств), пошли на сверхобогащение кучки олигархов, которые и не думали эту «манну небесную» пускать на общественное благо. «Данное от Бога» слишком часто стало превращаться в поистине дьявольскую алчность и безумное личное сверхпотребление, в том числе в виде покупок зарубежных вилл, яхт, других предметов роскоши, футбольных и баскетбольных клубов и т. п.

Необходимо учитывать, что люди не могут бесконечно сосать свою Мать-Землю. Ее ресурсы, особенно в «рыночной» России, все стремительнее истощаются. Следовательно, природная рента не может быть вечным источником обогащения кого бы то ни было, и уже поэтому ее получение и распределение должны быть предметом строгого государственного и всенародного контроля.

Еще в марте 2000 г. В. В. Путин, выступая на заседании объединенной коллегии Минфина и Минэкономразвития РФ, заявил, что сложившаяся в России система платежей за природные ресурсы не обеспечивает экономических обоснований объема природной ренты. Обладая более чем 70-процентной электоральной поддержкой, президент уже тогда мог бы, не ссылаясь на «сложившуюся систему», санкционировать создание любой другой эффективной и экономически обоснованной системы платежей за природные ресурсы. Но не захотел. Дал понять, что «сложившаяся система» — лучшая из возможных. Но лучшая — для каких целей?