Путин после майдана. Психология осажденной крепости - [22]

В местностях, населенных славянским и албанским элементом, можно было постоянно видеть вооруженного ружьем албанца, высокого, стройного, с начальственным видом расхаживающего среди приземистых фигур славянских крестьян, которым было запрещено носить оружие» (П. Н. Милюков. «История русской нации». М., Эксмо, 2008. стр. 70).

* * *

Справедливости ради надо сказать, что, путешествуя сегодня по местам, описанным Милюковым, можно констатировать совершенно обратную картину: по мере продвижения по побережью Средиземного моря от Хорватии через Черногорию к Албании неуклонно снижается цивилизованность, обустроенность, аккуратность и возрастают хаотичность и запущенность поселений…

Тем не менее приходится признать, хотя удовольствия это и не доставляет: многие неотъемлемые черты российской жизни очевидно свойственны подчиненным группам. Пренебрежительное отношение к собственной среде обитания (которая все равно не твоя и ты над ней не хозяин), невысокая цена человеческой жизни (которую в любой момент могут отнять), низкая степень самоорганизации (не позволенной господами), долготерпение (условие выживания), склонность полагаться на авось (потому что от тебя ничего не зависит). Вообще, можно и продолжить, но – не хочется.

Об этом же писал философ Александр Зиновьев, сетовавший на комплекс «приниженности», свойственный русским. «Русские – не нация господ» – сформулировал он в качестве одной из основополагающих причин той легкости, с которой наше общество отказалось от собственного социалистического пути развития. Вот немцы бы такой возможности устроить мир по-своему никогда не упустили, – сетовал он. Действительно, какой еще стране, какому народу настолько свойственна убежденность, что «у других лучше», о чем бы ни зашла речь…

По сведениям Милюкова, население в разных местах России часто вместо этнонима «русские» пользовалось словами «тутошние», «тутейные» – словами, которые, на его взгляд, уходят корнями в глубину веков, когда с одной стороны были племена-завоеватели с оформленным национальным самосознанием, а с другой – местные «туземные» жители, оказывавшиеся у этих племен в подчиненном положении и долгое время не имевшие возможности строить жизнь по собственным законам.

Такой взгляд на российское далекое прошлое оказался любопытным образом преломлен в сильно недооцененной, на наш взгляд, книге Дмитрия Быкова «ЖД» – пожалуй, одной из самых интересных и самобытных попыток осмыслить структуру российского общества. Быков нарисовал трехчленное общество: лицемерные государственники-варяги, видящие в людях пушечное мясо, строительное сырье и неумолимо попирающие человеческую жизнь (чужую) во имя сверхидей, лицемерные торговцы-хазары с полем зрения, намертво ограниченным понятиями выгоды и прибыли, однако же успешно прикрывающие свою структуру ценностей «всеобщими правами человека», и, наконец, сердцевина жизни – местные-тутошние, выживающие между этих двух недобрых сил благодаря чудодейственной связи с землей и природой. Пожалуй, эвристическая сила этой картины будет поболе, чем у томов академических исследований. Писатель видит будущее в том, что «соль земли» в конце концов должна превратиться в полноценный народ (по-видимому – со своей собственной выстраданной государственной структурой и своими принципами жизни).

* * *

Возвращаясь к Милюкову, на его рассуждения можно резонно возразить, что российский характер сложился отнюдь не в Древней Руси, а в Московском царстве. Между Древней Русью и Московской Россией – провал в сотню лет, да и субстрат, из которого складывался «средний житель» Древней Руси и Московского царства, весьма различен. Возможно, конечно, в Московском царстве произошло вторичное «принижение» населения подчиненным положением по отношению к монголам. В конце концов, даже Лев Гумилев, настаивающий на том, что Москва и Сарай были в отношениях симбиоза, подчеркивает, что монголы поддерживали русских против врагов с Запада, чтобы самим «стричь и доить»: «Два века татары приходили на Русь как агенты чужой и далекой власти. Они защищали Русь от Литвы, как пастухи охраняют стада от волков, чтобы можно было их доить и стричь» (стр. 247, «Древняя Русь и Великая Степь», т. 2. Гумилев Л. Н. Институт ДИ-ДИК, М., 1997 г.). Интересно, однако, что разрозненные части Древней Руси под руководством своих вождей даже под угрозой монгольского господства не захотели идти под крыло католического мира и даже объединиться с Великим Княжеством Литовским – этнически преимущественно русским и в значительной степени православным. Гумилев полагает, что успех Москвы как собирательницы обновленной Руси объяснялся новым типом социальных отношений – отношений народа с властью, которые предлагала Москва.

«Но Москва перехватила инициативу объединения, потому что именно там скопились страстные, энергичные, неукротимые люди. От них пошли дети и внуки, которые не знали иного отечества, кроме Москвы, потому что их матери и бабушки были русскими. И они стремились не к защите своих прав, которых у них не было, а к получению обязанностей, за несение которых полагалось «государево жалованье». Тем самым, они, используя нужду государства в своих услугах, могли защищать свой идеал и не беспокоиться о своих правах: ведь если бы великий князь не заплатил вовремя жалованья, то служилые люди ушли бы добывать корма, а государь остался бы без помощников и сам бы пострадал» (стр.187, там же).