Пути Звезднорожденных - [144]

– Это меч Эллата. Вернее, все, что от него осталось, – сказал Элиен. – Я обнаружил его в своих ножнах уже после выхода из Диорха. Меч, сломавшийся в той ветви дерева истории года Тайа-Ароан, не претерпел обратного Изменения и не вернул утраченную цельность.

Элиен еще говорил, а Герфегест уже отшатнулся от блюда, будто там лежал не безобидный кусок грозного в прошлом оружия, а его собственная свежеотрубленная голова.

Рука Харманы дрогнула. Несколько капель красного вина растворились без следа в черной такни ее платья.

Элай по-цыплячьи втянул голову в плечи.

Урайн вскочил на ноги и, весь подавшись вперед, пристально всмотрелся в обломок, от которого его отделяли пятнадцать шагов.

Шет тихо сказал:

– Можешь не сомневаться, любезный брат мой. Это действительно меч Эллата – даже с такого расстояния его ни с чем не спутать.

Шет, пребывающий в теле Звезднорожденного, действительно отчетливо видел угасшую, но неповторимую сущность меча Эллата, чем, конечно, не мог похвастаться Урайн, втиснутый в тело Сделанного Человека.

– Увы, Поющий Клинок мертв и ему больше не петь никогда. Точно так же мертвы мы все, здесь присутствующие, ибо нас разыскала смерть в год Тайа-Ароан. Ты, Шет, был застрелен Поющей Стрелой Аганны. Я ушел в Диорх, что также равносильно смерти ибо в действительности из моего узилища нет возврата. И если я скажу, что не я вышел из Диорха, а вы все пришли ко мне в Диорх, это тоже будет правдой. Впрочем, этой темы проще не касаться. Двинемся дальше. Ты, Элай, обратил мощь Урайна и хушаков в битве при Линниге против них самих и тоже погиб.

Элай вздрогнул, словно только что получил пощечину, и побледнел. Элиен между тем продолжал:

– Ты, Хармана, тоже пала в битве при Линниге. Ты, Герфегест, был убит спустя неделю Тареном Меченым, которого излечил от ран хушак по имени Фарг. И наконец ты, Октанг Урайн, безвозвратно ушел в Диорх и уже там, в моем узилище…

– Знаю, знаю… – раздраженно бросил Урайн с набитым ртом.

Он был первым, кто догадался положить на свое блюдо с вездесущими черными лебедями кусок жареной осетрины и большую острую лепешку с сыром.

– … ты был зарублен мною при помощи Когтя Хуммера, – с нажимом завершил фразу Элиен. – И если от меча Эллата осталось хоть что-то, то Коготь Хуммера превратился в колючую черную пыль.

– Извини мою невоспитанность, – спохватился Урайн, которому очень не хотелось драконить Элиена. – Но я не ел десять лет, а вот смертями сыт по горло.

Слова Урайна разрядили обстановку – в самом деле в первый раз с начала ужина кто-то вспомнил собственно об ужине, о простых радостях жизни вроде чревоугодия.

Даже Герфегеста отпустило напряжение и он, улыбнувшись краешком рта, убрал со своей тарелки обломок меча Эллата. Вместо него на лебединый герб Гамелинов легли две румяных гусиных ноги.

– Ну что же, – лицо Элиена подобрело. – Пожалуй, я бы тоже не отказался от жареного лебедя.

Сошло за шутку. И только возвращаясь на свое место, Элиен осознал: его великомудрые уста только что породили ужасную двусмысленность.

10

– Хорошо, – сказал Элиен, когда глаза пирующих замаслились сытостью. – Надеюсь, вы поняли главное и расстались с заблуждениями относительно нашего будущего. Но еще не все вопросы, заданные Герфегестом, обрели свои ответы. Я бы хотел продолжить.

– Я весь вниманье, – с готовностью кивнул Герфегест, отодвигая тарелку.

– Итак, почему бы нам не убить Октанга Урайна? – напомнил Элиен.

При этих словах Урайн скроил презрительную мину. Дескать, убивайте, пожалуйста – я выше этого.

– Ответов три. Во-первых, он уже мертв – я объяснял почему. Во-вторых, он сейчас совершенно безопасен – так же, как лук без тетивы, как меч Эллата без клинка. В-третьих – Урайн отныне чист перед народами Круга Земель. Когда развенчанный Властелин, проигравший битву при Линниге, оставленный союзниками, лишенный девяти десятых своей магической силы, вошел в Диорх, он наконец-то очистился от гордыни, осознав, что ему не по силам уничтожить Хуммера. И тот, кто сидит сейчас рядом с Шетом окс Лагином, тоже чист, ибо прочел Скрижали.

Урайн удовлетворенно кивнул. Герфегест поморщился.

– Более того, – продолжал Элиен. – Со смертью Урайна Третий Вздох Хуммера не прекратится и война не окончится. Потому что Звезднорожденные перестали быть первой силой Круга Земель, чему залогом события года Тайа-Ароан. Потому что даже нам втроем, сообща, никогда не уничтожить Спящего и, с другой стороны, даже нам втроем, сообща, не пробудить его. Итак, мы, Звезднорожденные, отныне не суть меч в руках мироздания, направленный в сердце Хуммера. Не суть мы и меч в руках Хуммера, направленный в сердце мироздания. Но если не мы, то кто же? – Элиен выбросил вперед руку, как бы акцентируя риторический характер своего вопроса. И сразу же ответил:

– Те двое, которых нет с нами. Император Синего Алустрала Торвент Мудрый и лозоходец по имени Кальт.

– Я так и думал! – Герфегест щелкнул пальцами.

– А кто думал иначе? – пожал плечами Шет.

– Не понимаю, отец, – впервые с начала ужина Элай решился возвысить голос. – Этого я не понимаю, хотя и прочел Скрижали. Оба этих человека получили возможность обрести истинное могущество, затмевающее силу Звезднорожденных, только благодаря ходу событий в той ветви истории Круга Земель, откуда вернулся ты. Но эта ветвь отсечена твоим возвращением. Как же так?