Пути в незнаемое - [19]

28 апреля — день рождения Юрия Борисовича. После того как Румер без особого удовольствия все-таки принял поздравление, Ландау как ни в чем не бывало стал рассказывать о своей последней научной догадке: «Послушай, Рум, ты даже не представляешь себе, что я придумал! Я разгадал тайну жидкого гелия!»

В 1937 году Капица открыл парадоксальное явление: гелий, охлажденный до сверхнизких температур, близких к абсолютному нулю, не только не затвердевал, но терял вязкость и становился сверхтекучим. Румер был первым человеком, который услышал блестящее объяснение сверхтекучести гелия — явления, которое войдет основным звеном в формулировку Нобелевского комитета при присуждении Нобелевских премий (в разное, до неприличия, время) Капице и Ландау.

Ландау и Румер просидели вместе одну только ночь, а потом развели их по разным камерам. Ландау просидел год. Румер — десять. После десяти лет пришли этап и ссылка.

Они встретятся только через пятнадцать лет. Ландау — по-прежнему главой теоретического отдела физпроблем, Румер — преподавателем Енисейского учительского института.

Румера продержали в Бутырках недолго. Юрий Борисович рассказывал: «Мне предъявляли такие невероятные вещи, «уличали» в таких нелепостях, что я понял: возражать и оправдываться бессмысленно, главное — сохранять спокойствие и доброжелательность. Я сочувствовал этим людям. Мне казалось, они были уверены, что имеют дело с настоящим немецким шпионом, и как могли старались. Меня ни разу не били. Моя жена до сих пор этому не верит. Держали в «стойке» — да, светили в лицо, не давали спать, но не били. И однажды среди всей этой абракадабры, которая называлась допросом, я услышал: «Работать на советскую власть инженером будешь?» — «Конечно!» — обрадовался я. Так я попал в Болшево».

Ландау оказался в более тяжелых условиях, сразу вызвав к себе крайнюю враждебность органов. Уверенный, что скоро все выяснится, он с самого начала держался независимо и, конечно, возмущался подобным положением дел. Это потом, чтобы только его не били, Ландау будет подписывать протоколы допросов, содержащие самые невероятные его признания. Ландау погибал. И он бы погиб, если бы не Петр Леонидович Капица. В тот же день, когда его арестовали, Капица написал письмо Сталину:

«28 апреля 1938, Москва

Товарищ Сталин!

Сегодня утром арестовали научного сотрудника института Л. Д. Ландау. Несмотря на свои 29 лет, он вместе с Фоком — самые крупные физики-теоретики у нас в Союзе…

…Нет сомнения, что утрата Ландау как ученого для нашего института, как и для советской, так и для мировой науки, не пройдет незаметно и будет сильно чувствоваться. Конечно, ученость и талантливость, как бы велики они ни были, не дают право человеку нарушать законы своей страны, и, если Ландау виноват, он должен ответить. Но я очень прошу Вас, ввиду его исключительной талантливости, дать соответствующие указания, чтобы к его делу отнеслись очень внимательно. Также, мне кажется, следует учесть характер Ландау, который, попросту говоря, скверный. Он задира и забияка, любит искать у других ошибки, и когда находит их, в особенности у важных старцев, вроде наших академиков, то начинает непочтительно дразнить. Этим он нажил много врагов.

…Ландау молод, ему представляется еще многое сделать в науке. Никто, как другой ученый, обо всем этом написать не может, поэтому я и пишу Вам.

П. Капица».

Письмо Капицы в комментариях не нуждается. Разве что упоминание имени Фока в самом начале письма. Это не случайно и неспроста, так же неспроста, как каждое слово в письме. В 1937 году Владимир Александрович Фок был арестован. Капица узнал об аресте Фока незадолго до того, как идти на прием к Межлауку по делам института. Петр Леонидович постоянно общался с Межлауком в ходе строительства института и всегда находил быструю поддержку. Валерий Иванович Межлаук был тогда заместителем председателя Совнаркома. Это был средний из трех братьев Межлауков. Все трое служили революции. Младший, Мартын, 23-летний губкомиссар юстиции в Казани, был расстрелян белогвардейцами в 1918 году. Старший, Иван Иванович Межлаук, член ЦИК СССР, в 1938 году арестован и расстрелян. В том же году будет арестован и расстрелян Валерий Иванович Межлаук. Но до этих событий оставалось еще несколько месяцев от встречи Петра Леонидовича с Межлауком. Во время той встречи Капица после делового разговора рассказал Межлауку об аресте Фока, о том, как тот далек от всего, что не касается науки, и просил о содействии. Через несколько дней Фока освободили. Правда, перед тем как освободить, его привезли из ленинградской тюрьмы в Москву под конвоем только лишь для недолгой беседы с Ежовым. Главный мотив беседы, которая состоялась в кабинете Ежова, содержал в себе весь набор изречений об огромном количестве врагов народа и бдительности, которую мы все должны проявлять. Те, кто знали Фока, хорошо знали за ним одно свойство: если Фоку беседа становилась неинтересной, он отключал свой слуховой аппарат (во время первой мировой войны Фок служил в артиллерии и по стечению нескольких обстоятельств потерял слух). Во время всей беседы с Ежовым Фок думал только об одном — только бы ему случайно не отключить аппарат: от взгляда Ежова это не укроется и, конечно, будет стоить ему жизни. Беседа была закончена замечанием, сделанным как бы невзначай, о том, что при такой огромной работе неизбежны ошибки и что он, Ежов, и его люди умеют их обнаруживать и исправлять, чему пример случай его, Владимира Александровича Фока.