Пути Предназначения - [6]
— А мятежи в пустоши бывают? — заинтересовался координатор.
Лайтвелл мелко и сладенько рассмеялся:
— Высокочтимый, мятежи там и не прекращаются. То один, то другой посёлок бунтует. Часто поднимается целый сектор. Нередко — весь округ. Тогда жандармерия присылает карательные войска. Практически каждые три года бунт охватывает всю пустошь, тогда к жандармам присоединяется имперская армия. Самое скверное, высокочтимый, что горцы и полесцы всегда охотно укрывают у себя беглых предводителей мятежей, да и вообще всех мало-мальски заметных бунтовщиков. А прятаться и прятать умеют так, что ни с какими собаками не найдёшь. И на деньги они не падкие, за награду беглецов выдают крайне редко.
— В кои-то веки болтовня наших курьеров оказалась правдой, — снисходительно улыбнулся координатор. — Гирреанская пустошь действительно забавное местечко. — И добавил деловым тоном: — А сейчас я хочу посмотреть плантации.
— Но, высокочтимый, — осторожно возразил Лайтвелл, — уже темнеет, москитов полно. Вечера в тропиках не особенно приятны, особенно в сезон дождей. Плантации лучше осматривать с утра, тем более, что завтрашнее утро должно быть солнечным.
— Хорошо. Сейчас я ознакомлюсь с экспертными заключениями о вашей продукции, а завтра осмотрю плантацию.
— Как будет угодно высокочтимому, — с изысканной почтительностью поклонился Лайтвелл и мысленно добавил длинное матерное ругательство.
— И ещё, — добавил координатор, — у вас есть заверенное императорской Финансовой канцелярией разрешение на торговые сделки с иностранными партнёрами?
— Да, конечно же, высокочтимый, — торопливо ответил плантатор. На этот раз даже ругательств не было. Зато голову разрывало болью резко подскочившее давление.
Мерзкая бумажонка, именуемая «Разрешением на торговлю с иностранцами», была не более чем пустой формальностью, которую не соблюдал никто и никогда, но толстый капитан оказался занудой. «Такого и девки не умаслят», — обречённо подумал Лайтвелл.
Добыть «Разрешение» требовалось немедленно. Придворный покровитель, способный за сутки оформить нужный документ, у Лайтвелла был. Плантатор со всей возможной почтительностью попрощался с координатором, передал его на попечение девиц и бросился в кабинет звонить Варкеду Панимеру, блюстителю внешних церемоний при дворе его величества Максимилиана, богоблагославенного императора Бенолии. Но неизменно доброжелательный покровитель разговаривать не захотел, беседовать пришлось с референткой. Униженными мольбами и щедрыми посулами плантатор добился, чтобы та записала его на вечерний приём к Панимеру.
В космопорт Маллиарвы Лайтвелла доставили быстро, на собственном пассажирском аэрсе, а вот дальше на личном транспорте ехать нельзя, разрешения нет. Пришлось прыгать из такси в такси и молиться пресвятому, чтобы не застрять в пробке и не опоздать на аудиенцию. После было два часа мучительного, нетерпеливого и напряжённого ожидания в тесном фойе, под презрительными взглядами и ехидными комментариями маллиарвских дам и кавалеров. Все эти безденежные, но по-столичному изысканные аристократишки и мелкие канцелярские чиновники провинциала узнали сразу и сполна воспользовались случаем отмстить плантатору за собственную нищету и его богатство.
Лайтвелл сцеплял зубы и терпел, терпел, терпел, ибо затеять разборку означало потерять право на встречу с Панимером. Болела голова — сказывалась разница в часовых поясах, от антисонных таблеток жестоко пекло желудок. Но все жертвы оказались напрасными. Внешнеблюститель остался при дворе и уведомить, когда вернётся домой, не соблаговолил.
Максимилиану, богоблагославенному владыке и повелителю Бенолии, нравилось смотреть, как взлетают и садятся зведолёты. Поэтому свои покои — спальня, кабинет, небольшие столовая и гостиная, несколько вспомогательных комнат — он приказал обустроить на верхнем этаже самой высокой дворцовой башни. Отсюда виден космопорт при Алмазном Городе — императорской резиденции в центре Маллиарвы. Жил император по-холостяцки, легко и быстро менял любовниц и любовников, а давно надоевшая и никому не интересная супруга императора обитала где-то в дальнем крыле дворца.
Миновал полдень, а вскоре и дождь закончился, выглянуло яркое, но не жаркое сентябрьское солнце и позолотило бледную листву парковых деревьев. По дорожкам гуляли придворные дамы и кавалеры, радовались хорошей погоде: на суровом и неприветливом Круглом материке ранняя осень — лучшее время года. Император, среднерослый лысоватый шатен пятидесяти восьми лет — объёмистое брюшко, лицо блеклое и невыразительное — тщательно рассмотрел девушек в бинокль, затем глянул на секретаря — голубоглазого блондина девятнадцати лет, гибкого и грациозного словно котёнок. Парнишка сидел на пятках на специальном коврике в углу кабинета, руки изящно сложил на коленях. Камзольчик и узкие брюки из тонкого бледно-лилового шёлка выгодно обрисовывают безупречную фигуру, золотистые волосы сияют мягким блеском — элегантная стрижка подчёркивает красоту лица, его юную мужественность. Прелестная игрушка, живое украшение интерьера. Когда-то он казался Максимилиану похожим на эльфа из любимых императором книжек-фэнтези. Но теперь юноши надоели, очарование исчезло, и парнишка стал просто заурядным смазливчиком, каких полным-полно среди придворной обслуги. Император снова принялся разглядывать гуляющих в парке девушек, особое внимание уделяя беркандам — человеческой красотой он тоже пресытился. Секретарь судорожно вздохнул, сцепил пальцы. Если император лишит его своей милости, он вновь окажется среди придворных пятнадцатого, низшего ранга, к которому по «Табелю» относятся секретари. Вместо императорских покоев жить придётся в десятиместной комнате подвального этажа, под кухнями и прачечными, а соседями будут посудомойщики и полотёры.
