Пути Немезиды - [37]

Ползти было легко. Рик почти скользил по наклонному туннелю. Наконец-то он уснет и все забудет…

«…Проклятье, отчего так болит между пальцами?» — эта мысль пробилась сквозь снотворное облако, окутавшее мозг. Рик пытался отбросить ее как лишнюю, но боль кромсала и колола ладонь и никак не прекращалась. Элементарный рефлекс заставил его поднять руку, и снова едкая вонь ударила в нос; он увидел маленький красный огонек в темноте.

Окурок, почти догорев, заставил тлеть бинты. Рик вытряхнул уголек и прижал обожженную руку к животу. Боль слегка привела его в чувство, и сразу возвратились секундной давности воспоминания — загадочная пытка в яме, марсиане, глазеющие сверху… Вскипевшая тут же злость помогала боли.

Рик неожиданно ощутил, что аромат стал сильнее, и с ужасом понял, что происходит. Это наркотик, и он снова собирается овладеть его мозгом!

Рик медленно соскальзывал вниз. Он уперся ногами и спиной в противоположные стены туннеля и стал вглядываться в глубину. Там, далеко, стали различимы фосфоресцирующие блестки. Наконец он рассмотрел — это были цветы!

Белые цветы, нежные и прекрасные, колеблющиеся на стеблях, словно легкий ветерок шевелил их. Бесконечно красивые, бесконечно ароматные, они звали его к себе?..

Да, они звали.

— Приди! — звучал их шепот у Рика в мозгу. — Приди к нам и усни.

— Кто вы? — спросил он. — Откуда вы появились?

— Нас было много, когда мир переживал юность, — прозвенело в ответ в голове. — Мы росли в зеленых джунглях. Мы правили Марсом, когда человек еще не поднялся на задние конечности… Люди Валкиса нашли нас, жалкую пригоршню отростков, выживших около затерянного вулканического гейзера. Они построили для нас храм, и мы сохранились.

Цветы были красивы, дружелюбны и приятно пахли. Рик соскользнул поближе к ним. Снова закружилась голова.

— Как я увидел Майо? Что это вообще было?

— Мы создаем изображение тех вещей, которые главенствуют в мозгу человека, которые ему более всего желанны.

Рика пронзила неожиданная догадка, и тут же мысль потерялась.

— А зачем? — сонно спросил он.

— Иди к нам, — ответили цветы. — Приди и усни.

Усни…

Запах чернозема стал слышен явственнее, и животный инстинкт подсказал Рику, чем удобрена земля, в которой растут цветы.

Он отчаянно уперся ногами в стену туннеля, чтобы остановить скольжение. Он боялся и теперь знал причину этого страха. Но было слишком поздно, наркотик «забирал», и Рик уже не мог сопротивляться. Он снова отключился.

И вновь обожженная рука, задев о стену, оборвала дремоту.

«…Сигаретой обжегся… Табак… Наверху он немного помог… Хоть чуть-чуть! Сам наркотик, табак, наверное, разрушает действие другого наркотика. Надо попытаться!»

Рик нащупал и вытащил пачку. Забинтованные руки неуклюже дрожали. Он выронил сигареты, пачка скользнула вниз и исчезла в цветах.

— Иди сюда, — снова заговорили цветы. — Приди и усни.

Он стал шарить по карманам — лихорадочно, задыхаясь. Наконец обнаружил вывалившуюся сломанную сигарету. На этот раз Рик был осторожен, чтобы не уронить ни ее, ни спички.

Он наполнял себя дымом, еще и еще. Затошнило, но, по крайней мере, появилась возможность противостоять аромату настолько, что Рик начал соображать; соображать в той мере, чтобы пуститься в обратный путь наверх по туннелю, дюйм за дюймом, вдавливая подошвы в камень, цепляясь ногтями за малейшие неровности, сжимая и разжимая мышцы спины, словно змея — сегменты своего тела. Либо он выберется наверх, либо погибнет.

Цветы сердились. Они были голодны. Они посылали облака дурманящего аромата, но резкий вонючий дым перебарывал его. Рик добрался до горизонтального участка, заканчивающегося портьерой, и лег, дрожащий и выдохшийся. Сигарета догорела. Он изо всех сил стал шлепать себя по лицу, терзать ожог на руке. Все что угодно, лишь бы заставить мозг проснуться.

Из помещения не доходило ни звука, лишь слышалось потрескивание огня в кострах. Рик высунулся из-за портьеры. Зрители исчезли — им больше нечего было ждать. Из гуннеля никто никогда не возвращался.

Рик вышел на середину ямы и стал разглядывать ее стены. Старухи, ухаживающие за огнем, тоже не появлялись, они, должно быть, нежили дряхлые кости у костров, вспоминая дни, когда в их ушах и косах звенели маленькие колокольчики, зазывая разгоряченных парней в сумрак спальни…

Воронка была сложена из камней бесконечно давно. Блоки местами осели и немного разъехались. Поскольку запах цветов не оказывал действия на зрителей, значит, ядовитые выделения остаются ниже краев ямы. Только бы успеть выбраться из нее, пока…

Рик полез наверх, кусая губы, чтобы не дать мозгу снова впасть в забытье. Спустя тысячу лет показался край. Рик вывалился наружу и лежал, задыхаясь, весь в холодном поту; его трясло.

Постепенно голова прояснилась.

Храм был полон тишиной. В воздухе среди испарений, казалось, витали духи зла. Старухи дремали подле костров, морщинистая кожа на спинах подергивалась, словно от прикосновения невидимой руки. Рик крадучись пошел в мерцающей полутьме, прячась за дальним рядом колонн.

Он достиг лестницы, ведущей на площадь, и осторожно поднялся по ступеням — ни бритых ведьм, ни их музыки. С близлежащих улиц доносились звуки грубой жизни Валкиса, но площадь, предназначенная только для религиозных отправлений, была безлюдна.