Пути неисповедимых - [10]

Порадовав себя покупками, мы пообедали в какой-то дешевой корчме не слишком хорошей бараниной, которая вообще напоминала утку, запили все это сидром, и, забрав лошадей из городской конюшни, двинулись в путь.

Путешествие до Тангейя было просто замечательным, что и говорить! После первой недели я уже выла, так как мне-то новое роскошное седло не купили и над моей драгоценной задницей творились такие адские пытки, что лучше не представлять… Обычно мы иногда прерывались на день-другой, но теперь ехали, почти не останавливаясь, потому верховая езда превратилась из обыденности в настоящую муку. Правда, в городе рядом с границей Дейк сжалился и купил мне первоклассное седло по последнему слову ремесла. Оно было чуть ли не бархатом обшито и перышками набито, потому показалось мне неощутимым пухом по сравнению с предыдущей кожаной доской.

Леопольд, счастливый стервец, в лошади не нуждался, и потому не представлял себе, что такое верховая езда. Оборотень путешествовал крысой, сидя у меня на плече. Когда ему хотелось спать, он залезал в мой пышный шарф и устраивал себе там норку, а когда у него начинался приступ паники, лез мне за пазуху.

Мы продвигались все ближе и ближе к границе, причем шли даже быстрее, чем было запланировано. По большей части это из-за того, что мы почти не останавливались в трактирах, а в случаях, когда кончилась еда, отправляли Леопольда в лес за дичью. Сам оборотень не возражал, ведь в зверином состоянии, особенно за охотой, когда на полную работают инстинкты, он успокаивался и чувствовал себя на своем месте. Впрочем, и человеком он постепенно осваивался в этом большом и новом мире. Люди, при присутствии которых оборотень сильно нервничал, нам попадались редко, в основном это были попутчики, потому Леопольд получил время на то, чтобы привыкнуть хотя бы к новым условиям жизни. Это время, как выяснилось, стало для него одним из главных переломных моментов. Началось все с того, что он начал проявлять нешуточный интерес к своей новой флейте. Вечерами, хотя, скорее, ночами, когда Дейк все же объявлял привал для шестичасового сна, оборотень, спавший весь день в моем шарфе, брал флейту и, уходя куда-то в лес, пытался научиться на ней играть. Эта учеба (а после оборотов и готовки Леопольд больше всего на свете любит именно учиться) стала его отдушиной от различных невеселых мыслей. Она как бы показала ему, что и в этом большом страшном мире можно жить и даже иногда радоваться.

Первую незатейливую мелодию он представил нам уже через две с половиной недели, сияя от гордости. Это случилось, когда нам попались первые попутчики, это были две милые сестры, которые путешествовали с мужем одной из них. Нам было по пути, потому мы целый день ехали вместе, и даже остановились вместе на ночевку. С ними, как ни странно, оборотень вел себя куда смелее, чем обычно среди людей. Пару раз он даже удачно пошутил, чем вызвал признание публики, а когда сыграл на флейте, ему даже поаплодировали… Бедный Лео чуть ли не плакал от счастья, получив столько внимания и любви. Конечно, путники приняли его за умственно отсталого дурачка и обращались, как с ребенком, но зато они своими добрыми ласковыми словами сильно приободрили оборотня.

В общем, дела у Лео все же пошли в гору, постепенно он привыкал к новой жизни, хотя работы все равно было еще очень много.

За какие-то три с половиной недели я начала замечать сильные изменения в себе. Мне чего не хватало… точнее, я чувствовала, что хочу чего-то, но долго не понимала, чего именно. Поначалу это желание было как зуд от какого-нибудь комариного укуса, но потом стало серьезной потребностью, причем я сама не знала, чего конкретно хочу. Я стала определенно злее и раздражительнее. Дейк свалил все на ежемесячное событие в женском организме, но я-то знала, что это не так. Хотя не сразу мне в голову пришла гениальная мысль о том, что не просто так элементарные бытовые заклинания стали получаться даже не с полпинка, а с одной только мысли об этом пинке. Мне стоило только подумать, что надо бы разжечь костер, как он уже пылал жарким пламенем, стоило захотеть создать светящийся шар, как я получала внушительных размеров земное солнце. Задумавшись над этими феноменами однажды ночью, я неожиданно для себя поняла, в чем дело. Вспомнилось, что рассказал мне Арланд и из-за чего мы в итоге разругались. Тот ритуал, последствия которого должны были проявиться через несколько недель… судя по всему, это были его последствия.

Я попросила Леопольда проверить свою ауру, и оборотень с круглыми от ужаса глазами подтвердил, что моя персональная «магическая опухоль» увеличилась почти в три раза и там до черта неиспользованной энергии. Отсюда и раздражительность, так как если долго не выпускать это из себя, можно просто лопнуть.

Я попросила Дейка задержаться на один день и весь тот день посвятила тренировкам. Я, наверное, часов десять подряд кидала самые большие по количеству затрачиваемой энергии заклинания в деревья вокруг, но даже спустя столько времени я не израсходовала все, хотя физически вымоталась так, что на следующий день меня было почти не поднять. К счастью, я быстро разобралась, как магическую энергию, которой у меня теперь хоть отбавляй, переводить в жизненную, и, восстановив физические силы, смогла продолжить путешествие. Теперь, к счастью, я чувствовала себя не так паршиво, как раньше.