Путевые впечатления. Кавказ. Часть 2 - [22]

— Как! Любимому наибу Шамиля, тестю Гази- Мохаммеда?

— Именно так.

— И как же вышло, что дядя служит Шамилю, а пле­мянник — русским?

— Виной всему глупое недоразумение. Даниял-бек состоял на службе у русских как хан Илису. Генерал Шварц, командовавший в то время Лезгинской линией, обошелся с ним, по-видимому, несколько необдуманно. Даниял-бек открыто жаловался на него и, возможно, угрожал ему. Как вы понимаете, никто не знает, как пра­вильно вести себя в подобных обстоятельствах. А у Даниял-бека служил секретарем один армянин; этот секретарь написал генералу Шварцу, что Даниял-бек намерен перейти к Шамилю. Однако его письмо, вместо того чтобы попасть к адресату, было доставлено Даниял- беку; тот заколол кинжалом секретаря, вскочил на коня и в самом деле перешел к Шамилю. Это случилось в тысяча восемьсот сорок пятом году. Если верить Даниял- беку, которого мой отец хорошо знал, он был доведен до крайности. Находясь в Тифлисе, он попросил отпуск, чтобы отправиться в Петербург и поговорить с самим императором. Однако ему отказали в отпуске, который он просил, и дали конвой, но вовсе не для того, чтобы оказать ему честь, а чтобы за ним присматривать. В тысяча восемьсот пятьдесят втором году он попытался снова примкнуть к нам и приехал в Горный Магал. Через посредство барона Врангеля он обратился к князю Воронцову, выразив желание вернуться на русскую службу и поставив единственным условием разрешение остаться в Магале. Однако Магал находился чересчур близко к Шамилю, с которым Даниял-бек мог бы под­держивать сношения. Так что ему предложили вернуть его прежний чин, но на условии, что он будет жить в Тифлисе или в Карабахе. Даниял-бек отказался от этого предложения и вернулся к Шамилю. С этого времени он возглавляет все его походы и причиняет нам огромней­ший вред.

— А случалось дяде и племяннику сталкиваться в одном бою?

— Такое происходило дважды.

— И что же они делали в таком случае?

— Обменивались приветствиями, после чего каждый вставал на свою сторону.

Я с еще большим интересом взглянул на красивого молодого человека двадцати восьми или тридцати лет, напомнившего мне Аммалат-бека, героя Марлинского, за исключением, разумеется, его преступления.

Он появился на свет во дворце, который мы шли осма­тривать и который находился во власти русских лишь с 1827 года.

Опасаясь пробудить в Мохаммед-хане грустные вос­поминания, я предложил юному князю перенести посе­щение дворца на другое время. Князь сообщил о моих опасениях Мохаммед-хану, но тот, поклонившись, отве­тил:

— Я стал бывать во дворце после приезда сюда вели­ких князей.

И мы продолжили путь.

Ханский дворец, как обычно и все сооружения такого рода, построен в самой высокой точке города. Однако он является образчиком современной архитектуры и датиру­ется 1792 годом.

Возвел его Мохаммед-Гасан-хан. Династия, к которой этот хан принадлежал, возникла в 1710 году. Самым выдающимся человеком из всей этой династии был ее основатель Хаджи-Челеби-хан, правивший в 1735 - 1740 годах. Несколько раз сражаясь с Надир-шахом, он побе­дил его во всех битвах. Он подчинил себе весь Ширван, дошел до Тавриза, взял его, оставил там своего брата в качестве наместника и распространил свою власть вплоть до Тифлиса.

Когда два грузинских царевича, братья Александр и Георгий, в 1798 году сошлись в борьбе за корону своего отца Ираклия, тогда еще живого, и Александр, потерпев поражение, укрылся в Нухе, Мохаммед-Гасан-хан принял изгнанника, но упрятал его в крепость, позволив, при всей своей приверженности к мусульманской вере, чтобы обедню ему там служил православный священник. Эта веротерпимость заставила татар заподозрить, что их хан намерен стать христианином. Они восстали против него, и Александр был вынужден бежать в Персию. В 1825 году он возвратился. Верный семейной традиции, Гасан-хан, племянник Мохаммед-хана, в свою очередь дал ему приют. Он признал его царем Грузии, хотя к этому вре­мени Грузия уже двадцать два года принадлежала Рос­сийской империи; однако в 1826 году победы русских над персами вынудили хана и его подопечного бежать в Эривань, в ту пору еще остававшийся под владычеством персов.

Александр умер там в 1827 году. В 1828 году русские заняли Нуху и с тех пор уже не оставляли ее.

Ханский дворец — восхитительная постройка, изобра­зить которую, с ее замысловатыми украшениями и с ее бесконечными арабесками, способна лишь кисть худож­ника. Внутреннее убранство дворца было восстановлено по старым рисункам, когда готовились к приезду великих князей, которые в нем останавливались. Однако рестав­рация дошла лишь до лестницы и остановилась на уровне первого этажа. Так все делается в России: никогда ника­кое дело не простирается за пределы сиюминутной, без­условной необходимости; затем, как только нужда про­шла, все начатое, вместо того чтобы содержать его в порядке, продолжать и завершать, бросают, представляя ему впадать в то состояние, в каком оно пребывало до этого.

Россия — это стихия: она вторгается, чтобы разрушать. В ее нынешних завоеваниях есть отголоски варварства скифов, гуннов и татар; невозможно понять, с точки зре­ния современной культуры и современного мышления, эту потребность в захватах и это безразличие к усовер­шенствованиям, уживающиеся вместе.