Путевые картины - [162]

Гейне, заполнив «Книгу Ле Гран» автобиографическими признаниями, усилил стремление комментаторов, и без того склонных к психологическому и биографическому толкованию художественной литературы, искать и находить в этой книге реальные факты, пережитые самим Гейне. Исследователь Гейне Эрнст Эльстер довольно упорно стремился установить, о каких именно женщинах ведется речь в «Книге Ле Гран». По мнению Эльстера, главы I и II посвящены воспоминаниям о любви к Амалии Гейне, гамбургской кузине поэта, главы XVIII–XX выдвигают новую героиню — младшую кузину, Терезу, что же касается «madame», к которой обращается автор со своей исповедью, то, как считает Эльстер, это Фредерика Роберт, берлинская красавица, жена известного писателя, поэта и драматурга Людвига Роберта. Соображения о кузинах весьма спорны, и к тому же — верны они или не верны, довольно безразлично для понимания художественного текста. Скорее всего Гейне говорит в «Книге Ле Гран» не о трех женщинах, но об одной-единственной, которую он представляет в разных лицах и под разными именами, — это и тема одной-единственной романтической любви, всегда самой себе верной и равной, это и осторожность, несмелость прямо обращаться с речами о любви к той, кого благоговейно любят. Более ценными являются соображения о Фредерике Роберт, — они несколько углубляют для нас тему «madame». Собеседница автора в «Книге Ле Гран» более уверенно рисуется для нас как хозяйка одного из салонов времени Реставрации, мы более уверенно можем судить о социальной дистанции, отделяющей в «Книге Ле Гран» автора от дамы, к которой обращена его исповедь. Конечно, «madame» из «Книги Ле Гран» не является точным портретом Фредерики Роберт. Любопытно, что современные Гейне критики хорошо уловили художественное значение этого диалога с дамой, в формах которого проводилась вся «Книга Ле Гран». Один из них писал: «Посвящение этой книги женщине и постоянно протискивающееся через речь автора обращение „madame“ придает еще более своеобразную окраску всему этому целому, где любовная история, история мира и народов, дела науки и дела общественные переплелись друг с другом столь причудливо, в таком неистощимом богатстве форм и оттенков» («Gesellschafter», 1827, № 82). Светский диалог, в тоне которого выдержана «Книга Ле Гран», придает ей особый драматизм: автор произносит свои речи гражданина и революционера перед женщиной, которая ценима им, но вряд ли способна откликнуться на интересы, во имя которых он живет.

Фарнхаген фон Энзе писал Гейне 1 июля 1827 года об успехе его книги, но отметил, что читатели опасаются хвалить ее вслух и что даже друзья автора стараются в разговорах о ней придать себе вид высоко добродетельных граждан и людей науки, стоящих на страже интересов порядка.

«Коротко говоря, — заключает Фарнхаген, — из сервильного страха всю книгу предают поношению».

Рецензент берлинской газеты писал, что через книгу Гейне нужно пробираться, приняв меры предосторожности, — иначе замараешься или обдерешься, так много в ней неприятного и колючего материала («Berliner Konversationsblatt», 1827, № 93). Однако другой берлинский критик, уже цитированный у нас, проявил тонкое понимание и замыслов и манеры Гейне и отдавал себе отчет, как значительны идейные масштабы нового сочинения. Он писал об уменье Гейне все подводить под большие мысли, даже предметы, казалось бы не поддающиеся этому. Он сравнивал книгу Гейне с картиной природы после морской бури, когда восходит солнце, освещает обломки кораблекрушения и золотит самые ничтожные из них; все перепутано — и ценное и ничего не стоящее, духовное достояние автора и духовные богатства, принадлежащие всем. Талант автора, по словам этого критика, — талант освещения, иной раз это освещение на лету, иной раз с одной только стороны, но всегда сильное и яркое. В этой книге, говорит критик, заключаются «все содержание жизни европейского человечества», все его пожелания и вздохи, все, что было упущено и не достигнуто им, и все, чем оно обладает и наслаждается, все дела его и все его устремления. Внешность книги, — писал этот критик, — резка и причудлива, но внимательному взгляду открывается, какой глубокой и благородной человечности она полна («Der Gesellschafter», 1827, № 82).

Северное Море

«Избирательное сродство» — роман Гете (1809). Герои этого романа, Эдуард и Оттилия, испытывают глубокое влечение друг к другу, они как бы связаны тем «избирательным сродством», о котором учила тогдашняя химическая наука. Эдуард и Оттилия не смеют предаться своей любви. У Эдуарда и у жены его, Шарлотты, появляется ребенок, поразительно похожий на Оттилию, — у него глаза Оттилии. Так у Гете наследственность определяется чисто духовными путями, и об этих-то «материалистически-мистических законах» и говорит Гейне.

* * *

Мориц Карл-Филипп (1957–1793) — автор романа «Антон Рейзер», который Гейне по ошибке именует «Филипп Рейзер». При жизни Морица вышли 4 тома этого романа, в 5-м (посмертном) содержался диалог Фауста и Мефистофеля, приводимый Гейне. Мориц был известен своим поклонением Гете. Он познакомился с Гете в 1781 г. в Италии, а позднее бывал у Гете в Веймаре. В романе Морица герой действительно мечтает о том, чтобы стать слугой при Гете, если иначе нельзя приблизиться к великому человеку.