Путеводитель «Автостопом по Галактике» - [21]

Кроме того, из дыры вывалилось двести тридцать девять тысяч яиц всмятку. Они материализовались на бесплодных голодных землях Погриля системы Пансель в виде громадного неустойчивого кургана.

К тому моменту на Погриле вымерли от голода все дикие племена, за исключением одного человека — он умер несколько недель спустя от отравления холестерином.

В течение той ничтожно малой доли секунды, что просуществовала дыра, она смещалась взад и вперед во времени самым невероятным образом. Где-то в отдаленном прошлом она нанесла серьезные повреждения небольшой случайной группе атомов, дрейфовавших в стерильной пустоте пространства, после чего они соединились друг с другом в весьма экстраординарные модели, которые в самом скором времени обучились самокопированию (это, собственно, и есть самое экстраординарное свойство моделей атомов) и в дальнейшем принесли массу беспокойства тем планетам, куда им довелось попасть. Так во Вселенной зародилась жизнь.

Пять диких событий Мальстрема закрутились в жестоких вихрях беспричинности и выплеснули мостовую.

На мостовой лежали Форд Префект и Артур Дент. Они открывали и закрывали рты, подобно рыбам, выброшенным на сушу.

— Вот, пожалуйста, — задыхаясь, выговорил Форд, цепляясь за мостовую, несущуюся в третьем приближении к неизведанному, — я же говорил, что-нибудь придумаю.

— Конечно, — сказал Артур, — конечно.

— Видишь, как я догадался, — хвастанул Форд, — поймать пролетающий звездолет и спастись.

Настоящая Вселенная изогнулась под ними тошнотворной дугой. Многочисленные параллельные вселенные стадами горных коз продефилировали мимо. Первичный свет взорвался, разбрызгав повсюду желеобразные куски пространства-времени. Время распустилось, материя съежилась. Самое большое простое число беззвучно сформировалось в углу и тут же спряталось навсегда.

— Иди ты, — отмахнулся Артур, — шансы против этого были астрономические.

— Зато сработало, — хихикнул Форд.

— Что это за корабль, куда мы попали? — спросил Артур. Под ними разверзлась бездонная яма вечности.

— Не знаю, — ответил Форд, — я еще не открывал глаза.

— Я тоже, — сказал Артур.

Вселенная подпрыгнула, замерла на месте, зашаталась и разлетелась в самых неожиданных направлениях.

Артур и Форд открыли глаза и оторопело посмотрели вокруг.

— Боже ты мой, — воскликнул Артур, — похоже на побережье Саутенда.

— Ха. Хорошо, что ты это сказал, — обрадовался Форд.

— Почему?

— Потому что я подумал, что сошел с ума.

— А может, ты и сошел. Может, тебе только кажется, что я это сказал.

Форд подумал.

— А ты говорил? Или нет? — спросил он.

— Кажется, да, — ответил Артур.

— Может, мы оба сошли с ума?

— Может, — кивнул Артур, — даже наверняка, раз думаем, что это Саутенд.

— А ты думаешь, что это Саутенд?

— Да.

— И я.

— Стало быть, мы — сдвинулись.

— Самое время.

— Точно, — подтвердил пробегавший олигофрен.

— Кто это был? — без особого интереса спросил Артур.

— Кто — человек с пятью головами и самбуковым кустом в селедках?

— Да.

— Не знаю. Просто прохожий.

— А-а.

Они оба сели на мостовой и не без стеснения стали наблюдать за гипертрофированными детьми, игравшими в песочек, и дикими лошадьми, с топотом перевозящими по небу штабеля усиленных ограждений для областей неизведанного.

— Ты знаешь, — задумчиво произнес Артур, — если это Саутенд, то он какой-то странный…

— Ты хочешь сказать, что море стоит неподвижно как скала, а здания волнами набегают туда-сюда? — спросил Форд. — Я тоже подумал, что это как-то не так. На самом деле, — продолжал он, наблюдая, как, бумкнув, Саутенд раскололся на шесть равных сегментов, которые закружились в буйной пляске, соединяясь в беспутные, непристойные пары, — тут все очень странно.

Дикие завывания духовых и струнных инструментов засохли в воздухе, на дорогу выскочили горячие пончики по десять пенсов штука, с неба повалила мерзкая рыба, и Форд с Артуром решили побежать за ней.

Они продирались сквозь толстые стены звуков, горы архаичных мнений, долины меланхоличной музыки, собрания неудобной обуви и прочих безделушек, и вдруг услышали женский голос.

Голос звучал мелодично, но говорил только одно:

— Два в степени сто тысяч к одному, и меньше, — а больше ничего не говорил.

Форд соскользнул по световому лучу и завертелся, отыскать источник звука, но не смог увидеть ничего, во что можно было бы поверить.

— Что это за голос? — громче, чем нужно, прокричал Артур.

— Не знаю, — откликнулся Форд, — не знаю. Похоже на значение вероятности.

— Вероятности? Что ты имеешь в виду?

— Ну, вероятность. Как, знаешь, два к одному, три к одному, пять к четырем. А тут говорят, два в степени сто тысяч к одному. Это уже довольно-таки невероятно.

Без предупреждения на них вылился ушат заварного крема.

— И что это значит?! — закричал Артур.

— Что, крем?

— Да нет, значение вероятности!

— Не знаю. Ничего не знаю. Знаю только, что мы на каком-то космическом корабле.

— Смею предположить, — едко заметил Артур, — что мы не в каютах первого класса.

Ткань пространства-времени забугрилась. Огромными уродливыми буграми.

— Аааааххххггггггг, — сказал Артур, почувствовав, что тело его размягчилось и стало выгибаться в странных местах. — Саутенд, кажется, тает… звезды кружатся…помойное ведро… ноги уезжают на закат… левая рука тоже отвалилась.