Путеводитель «Автостопом по Галактике» - [18]

— Того, о чем написана поэма! — прокричал он. И добавил тихонько, в сторону:

— Ловко сработано, Артур, молодец.

Вогон внимательно разглядывал их. На какой-то момент его ожесточенное расовое сознание было тронуто, но потом он подумал, нет уж, слишком мало и слишком поздно. Когда он заговорил, звук его голоса напомнил звуки когтей кошки, раздирающей нейлоновую щетку.

— То есть вы хотите сказать, что я пишу стихи, потому что под моей черствой бессердечной наружностью скрывается нежное существо, которое жаждет любви, — произнес он, — так, что ли?

Форд нервно засмеялся.

— Да, в смысле, конечно, — забормотал он, — мы все жаждем, разве нет, ну… глубоко внутри… ммм…

Вогон встал.

— Нет, вы ошибаетесь, — заявил он, — я пишу стихи, чтобы придать моей черствой бессердечной наружности еще больше убедительности. И я все равно выброшу вас за борт. Караульный! Отведите пленников в отсек номер три и выбросьте их вон!

— Что?! — взвизгнул Форд.

Караульный, большой молодой вогон, выступил вперед и огромными пузырчатыми руками содрал с пленников ремни, которыми они были привязаны к креслам.

— Вы не можете выбросить нас в открытый космос, — кричал Форд, — мы пишем книгу.

— Сопротивление бесполезно! — прокричал молодой вогон в ответ. Это была самая первая фраза, которую он выучил, когда поступил в вогонное караульное училище.

Капитан проследил за ними с отстраненным удовольствием и отвернулся.

Артур обернулся к нему с диким ужасом на лице.

— Я не хочу сейчас умирать! — завопил он. — У меня голова болит! Я не хочу отправиться на небеса с головной болью, у меня будет не то настроение!

Караульный сцапал их обоих за шею и, почтительно кланяясь капитановой спине, поволок сопротивляющихся пленников вон с капитанского мостика. Стальные двери закрылись, и капитан вновь остался один. Он тихо мычал что-то, листая тетрадку со стихами.

— Хм, — проговорил он про себя, — оттеняет сюрреализм скрытых метафор…

Он подумал над этим с минуту, а потом захлопнул тетрадку с мрачной улыбкой.

— Смерть — этого для них слишком мало, — заключил он.

По длинному стальному коридору эхом разносились слабые протесты двух гуманоидов, крепко стиснутых подмышками у молодого вогона.

— Вот это здорово, — бормотал Артур, — просто великолепно. Пусти меня, грубиян!

Вогон тащил их дальше.

— Не беспокойся, — заверил Форд, — я что-нибудь придумаю.

Он не терял надежды.

— Сопротивление бесполезно! — взревел караульный.

— Не говори таких вещей, — заикаясь, попросил Форд, — как можно сохранять позитивный настрой, если ты говоришь такие вещи?

— Боже мой, — пожаловался Артур, — ты еще говоришь о позитивном настрое! Это ведь не у тебя сегодня разрушили родную планету. Я встал утром, собирался приятно провести день, почитать, вычесать собаку… И вот нет еще и пяти, а меня уже вышвыривают из летающей тарелки! И все это за шесть световых лет от дымящихся останков Земли! — он захлебнулся и забулькал, поскольку вогон усилил хватку.

— Главное, — сказал Форд, — перестань паниковать.

— А кто сказал, что я паникую? — огрызнулся Артур. — Это пока просто шок. Вот подожди, я освоюсь, осмотрюсь. Тогда и начну паниковать!

— Артур, ты впадаешь в истерику. Замолчи! — Форд мучительно пытался собраться с мыслями, но ему не дал караульный вогон:

— Сопротивление бесполезно!

— И ты тоже замолчи! — рявкнул Форд.

— Сопротивление бесполезно!

— Да расслабься, — бросил Форд. Он вывернул голову так, чтобы видеть лицо захватчика. Внезапно его осенило.

— А тебе правда это нравится? — вдруг полюбопытствовал он.

Вогон остановился как вкопанный. На его лицо медленно заползло выражение непроходимой тупости.

— Нравится? — пробасил он. — Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду следующее, — пояснил Форд, — действительно ли ты получаешь от этого полное удовлетворение? От того, что маршируешь, орешь, выкидываешь людей в открытый космос…

Вогон уставился в стальной потолок, и его брови накатились одна на другую. Слюна потекла изо рта. Наконец он ответил:

— Ну, режим работы устраивает…

— Так и должно быть, — одобрил Форд.

Артур извернулся и посмотрел на Форда.

— Форд, что это ты задумал? — спросил он шепотом.

— Я просто проявляю интерес к окружающей меня действительности, ты что, против? — вполголоса отозвался Форд. — Так, стало быть, часы работы подходящие, — продолжил беседу он.

Вогон опустил глаза с потолка на Форда, и было видно, как в мутных глубинах его мозга тяжело ворочаются коротенькие мысли.

— Ага, часы подходящие, — закивал он, — но, раз уж вы сами об этом заговорили, признаюсь, что минуты в большинстве своем хреновые. Кроме разве… — ему опять пришлось задуматься, что потребовало еще одного продолжительного взгляда в потолок, — вот, кричать мне нравится. — Он набрал в легкие побольше воздуха и начал:

— Сопротивление…

— Да-да, я знаю, — поспешно перебил Форд, — это у тебя хорошо получается, сразу видно. Но если минуты хреновые, — сказал он, разделяя слова, чтобы дать им время дойти до места назначения, — зачем же ты это делаешь? Что тебя заставляет? Девочки? Кожаная форма? Чувствуешь себя мачо, да? Или тебе просто кажется интересной концепция принятия бессмысленности рутинной работы?