Путешествия вокруг света - [306]
Широко распространено мнение, что тогдашний губернатор Фульхерос не проявил достаточной твердости при подавлении народных волнений. Этот рассудительный и любезный человек был, возможно, и впрямь слишком снисходительным для столь невежественного народа. Через год после описанных событий он был убит ночью в своей постели офицером-метисом, служившим в манильском гарнизоне и увлекшим на мятеж часть своего полка.
Восставшие собрались на рыночной площади, но, не успев ничего предпринять, были рассеяны силами другого полка, оставшегося верным правительству. Через несколько часов спокойствие было полностью восстановлено и с тех пор больше не нарушалось. На место несчастного Фульхероса был прислан из Испании нынешний губернатор Рико-форт.
Король был весьма тронут тем, что Манила осталась ему верна, тогда как другие испанские колонии сбросили тяжелые оковы, наложенные метрополией. В знак особого благоволения он подарил городу свой портрет, доставленный сюда новым губернатором. Этому портрету были оказаны такие почести, которые показывают, сколь высоко оценили местные жители королевский подарок. Последний был сначала выставлен напоказ в казенном здании, расположенном в предместье Манилы. Отсюда его должны были весьма торжественно перевезти в город, чтобы установить на почетном месте во дворце губернатора. Это важное, по мнению манильцев, празднество было назначено на 6 декабря.
В течение трех предыдущих вечеров в предместье устраивались большие приемы у портрета короля. Перед великолепно освещенным зданием был выстроен пикет на сей раз вполне прилично одетых солдат. У всех дверей стояли часовые. В комнатах толпились камердинеры, пажи и дежурные офицеры всех рангов в парадных мундирах. Во всем чувствовалось стремление подражать этикету испанского двора. Тот, кто имел право быть представленным портрету короля, направлялся в сопровождении дежурного полковника в аудиенц-зал, роскошно украшенный драгоценными китайскими шелками. Здесь на небольшом возвышении, устроенном между двумя позолоченными колоннами, был установлен за шелковым занавесом портрет короля. Дежурный полковник, исполнявший обязанности камергера, подводил представляемого к картине и раздвигал занавес.
Уголок Манилы
Рисунок из французского издания книги Дюмона-Дюрвиля. 1831 г.
При виде повелителя счастливец должен был отвесить низкий поклон; король в горностаевой мантии с короной на голове смотрел на него безмолвно и приветливо. Занавес задергивался, и на этом аудиенция оканчивалась.
На торжество в Манилу съехалось множество народу из всех провинций. На рассвете 6 декабря вся эта масса людей высыпала на улицы. Большинство простолюдинов нарядилось очень смешно; некоторые были похожи на живые карикатуры; встречались и такие, которые надели маски. Элегантные экипажи с трудом пробивали себе дорогу среди толп разодетых пешеходов. В воздух взлетали ракеты. Во многих местах жгли китайские фейерверки. При свете дня они, конечно, не давали эффекта, а лишь шипели и дымились.
В 9 часов утра донесся салют из крепости, а в полдень началось торжественное шествие, которое отличалось причудливым смешением азиатского и испанского вкусов. Я находился в доме, перед окнами которого проходила процессия, и потому смог ее хорошо рассмотреть.
Шествие открывали китайцы. Впереди двигался оркестр из двадцати четырех музыкантов. Одни колотили палками по большим круглым медным тарелкам, извлекая из них глухой звон, другие довольно противно играли на инструментах, напоминающих кларнет. Удары в медные тарелки сыпались беспорядочно; о такте и ритме эта капелла, по-видимому, мало заботилась.
За оркестром следовала процессия китайцев с шелковыми знаменами, на которых были изображены их божества и драконы, окруженные иероглифами. На богато украшенных носилках, покрытых блестящим лаком, пронесли молодую китаянку. В руках она держала весы и изображала, как мне объяснили, богиню Правосудия, от которого ее соотечественники здесь отнюдь не в восторге. Носилки окружало несколько музыкантов, которые столь отчаянно колотили в свои тарелки, словно хотели, чтобы ни одна жалоба не дошла до ушей богини. За Правосудием двигались остальные китайцы, следовавшие в составе своих ремесленных цехов. На их знаменах красовались эмблемы соответствующих ремесел.
Китайский квартал в Маниле
Рисунок из французского издания книги Дюмона-Дюрвиля. 1831 г.
Затем появились четыре довольно пожилые вакханки, до неприличия обнаженные. Длинные, черные, разлетающиеся на ветру волосы делали их похожими на фурий, и лишь венки из виноградных листьев да чаши в руках позволяли догадаться, кого они старались изобразить. Под тамбурин Бахуса, которого с не меньшим основанием можно было принять за арлекина, эти женщины исполняли в высшей степени непристойный танец, приводивший в восторг ликующую чернь. Процессия двигалась медленно, с частыми остановками. Поэтому бесстыдницы располагали достаточным временем, чтобы самым отвратительным образом проявить свои таланты. Я так и не понял, зачем понадобилось осквернять почетное шествие таким позорным представлением. Впрочем, здесь и без того было много непонятного.
