Путешествия по Африке - [40]
Разделенные пробором от лба до темени волосы, заплетенные в широкие косы, спускаются к затылку, где к ним прикреплена деревянная палочка, украшенная медными кольцами и свисающая между лопаток. Благодаря постоянному смазыванию жиром и неизбежной грязи, откладывающейся на парике, косы превращаются в гладкие пряди волос. Некоторые макарака-щеголи, ровно обрезая волосы, закручивают их, и в результате образуется короткий, 6–7 см в диаметре, валик; последний от жира и грязи делается снаружи гладким и соединяется с прядью, идущей от затылка вперед ко лбу. Отдельные пряди и волосы совершенно неразличимы в этом склеенном валике. У некоторых макарака на лице растительность, особенно развитая на подбородке. Это дает им возможность заплетать бороду в косу, которую они охотно удлиняют, вплетая деревянную палочку, или подвязывают ее медными полосками. Как уже сказано, только мужчины проявляют особенную изобретательность в своей прическе.
Щеголь занде
Рис Швейфурта
На другой день после приезда я пригласил к себе Дали и расспросил о его соседях, чтобы наметить дальнейший план своего похода.
После совещания с Дали я решил сперва посетить шейхов макарака Бассо и Бендуэ, подняться на гору Гурмани, затем пройти к абукайя ойзига, далее к шейху мунду Акайя и оттуда обратно в Кабаенди. Выполнение этого плана было сорвано письмом Атруш-аги, сообщившим о плохом состоянии здоровья Коппа. Привезший это письмо Мулазим Магомед, утомленный дорогой, остался на день у меня. Атруш сообщал недобрые вести: Копп совсем не принимает пищи и может умереть уже в следующую ночь. Я решил немедленно пойти в Ванди, но пришлось дожидаться следующего дня, так как носильщиков не было на месте. Намеченное «Абу-Мериссой» в мою честь празднество «фантазия» не состоялось из-за грозового дождя. Мулазим, с которым я обычно болтал по вечерам в Кабаенди, рано лег спать, я же проработал много часов на прохладном после дождя воздухе.
Во вторник 29 мая мы покинули деревню Дали. Так как тукль Коппа находился вне зерибы, он вышел ко мне навстречу еще до моего въезда в зерибу. Он страшно изменился и похудел. Он провел несколько дней в беспамятстве и бреду и был так слаб, что с трудом делал несколько шагов. Я проводил каждый день многие часы с Коппом; на его выздоровление у меня было мало надежды, дизентерия оказалась для него губительной…
Я оставил с Коппом своего хартумского слугу Ахмета и еще двух служителей, наказав им ухаживать за ним. Самому мне надо было продолжать свои объезды.
Я не хотел идти в третий раз дорогой на Малую Макарака и от Ванди решил следовать прямо на юг, чтобы все же закончить мой прерванный объезд. Утром 2 июня я с моей маленькой свитой оставил зерибу. Через 25 минут мы пришли к хижинам, принадлежащим одной из переселенных Атрушем колонии бари, возделывающих для него поля.
Слева показались вершины гор Рего. Мы перешли несколько мелких притоков реки Ей, промерили с высоты небольшой скалистой горы — Джебель Анами — видимые для нас вершины гор и через полчаса достигли Ей, по левому берегу которой пошли дальше. Река, в этом месте шириной в семьдесят шагов, делает поворот, за которым становится невидимой, и через полчаса опять появляется; в течение этого времени мы пересекали глубокую низину. Далее мы прошли по высокой траве к югу, перешли хор Ламбэ и остановились у шейха племени феджилу Лемми на ночлег. Люди в деревне были сильно взволнованы недавними жестокими избиениями жителей нубийцами Багит-аги, вызвавшими смерть нескольких негров. Конечно, неудивительно, что это наделало много шума. Один из вождей, которого я пригласил к себе, отказался от похода в деревню Лемми, вероятно, из боязни, что насилие может повториться. Я строжайше запретил своим людям производить какие-либо реквизиции и для большей безопасности велел поставить ночную стражу. В остальном я нашел хороший прием и сделал для моей коллекции несколько покупок. Виденные мною здесь феджилу не произвели на меня хорошего впечатления: бросаются в глаза тупое выражение их лиц и выдающиеся челюсти; некоторые мужчины были пьяны. Феджилу принадлежат к племени бари, их диалект мало отличается от наречия последних; общий вид и цвет кожи также говорят о родстве с этим племенем. Один обычай отличает их: в то время как бари ходят совершенно нагие, феджилу носят передник, причем используют для этого одеяния все что попадается. В мою коллекцию попали такие образцы передников, как, например, шкура маленького млекопитающего с лапками, кусок кожи с железными подвесками, кусок кожи ящерицы-варана. Все эти вещи имеют сзади пальцеобразный мешочек, который засовывается под поясной шнур, являясь одновременно крючком и вместилищем для табака. Украшениями служат железные браслеты на запястьях и щиколотках, такие же ожерелья и металлические головные повязки. Оружие, которым они пользуются, — луки, стрелы и копья, — ничего особенного собою не представляют. Бытовые потребности феджилу, по-видимому, стоят на более низкой ступени, чем у соседних народов: жилища малы и построены с меньшей тщательностью.
