Путешествия натуралиста. Приключения с дикими животными - [8]

Теперь предстояло переволочь его через озеро к грузовикам. Мы прикрепили передний конец шеста к корме каноэ и, волоча каймана, стали грести обратно к лагерю женщин.

Джек наблюдал, как вапишана помогают нам затащить каймана в кузов, после чего тщательно проверил, не перетерлись ли веревки. Истомившиеся в ожидании рыбы женщины столпились у грузовика, рассматривали нашу добычу и бурно обсуждали, кому и зачем понадобилась эта опасная гадина.

Назад ехали через саванну. Чарльз и я сидели по обе стороны каймана, вытянув ноги так, что они почти упирались в кайманьи челюсти; нам очень хотелось верить, что лассо из сыромятной кожи не обманут наших ожиданий. Мы ликовали: еще бы, сразу поймать такого мощного зверя. Джек держался более сдержанно.

«Для начала неплохо», — пробормотал он.

2. Тайни Мак-Турк и рыба-каннибал

На вторую неделю жизни в саванне мы, с некоторым удивлением, обнаружили, что за эти дни у нас собрался довольно большой зверинец. Нам удалось поймать гигантского муравьеда, много разных животных подарили ковбои, а Тедди Мелвилл расщедрился и передал нескольких своих питомцев, которые бродили по его дому: неутомимо орущего попугая ара, двух голубей-трубачей, наполовину одомашненных и живших с цыплятами, и обезьяну-капуцина Чикиту, которая, при всей внешней благопристойности, имела привычку тайком таскать вещи из наших карманов, когда мы беззаботно играли с милой зверушкой.

Коллекцию мы доверили заботе Тима, а сами решили не ограничиваться ближайшими окрестностями Летема и съездить километров за сто к северу, в Каранамбо. Там жил звавший нас в гости фермер Тайни Мак-Турк, с которым мы познакомились на третий день по приезде в Джорджтаун. Мы попрощались с Тимом, забрались в арендованный джип и отправились в путь.

После трех часов езды по унылой, поросшей мелким кустарником саванне на горизонте показалась полоска деревьев, пересекающая нашу дорогу. Однако ничего, напоминающего просеку или хотя бы поляну, заметно не было; казалось, дорога обрывается и дальше пути нет. Мы были уверены, что заблудились, как вдруг увидели тропу, которая вела между деревьев вниз, к темному и тесному коридору из зелени; впрочем, нашему джипу протиснуться в него все-таки удалось. По обе стороны древесные стволы были увиты лианами и мягкими ветвями кустарников, а над головой нависал крепкий потолок из переплетенных ветвей.

Вдруг на нас хлынул ослепительный солнечный свет. Густой кустарник закончился так же неожиданно, как появился, и мы увидели Каранамбо: несколько глинобитных и крытых тростником построек, разбросанных по просторной, посыпанной гравием поляне. Между домами росли гуавы, кешью, манговые и лаймовые деревья.

Заслышав шум джипа, чета Мак-Турк вышла нас поприветствовать. Тайни, высокий, светловолосый, был одет в перепачканную маслом рабочую рубашку цвета хаки и такие же брюки: наш приезд застал его в мастерской, где он вытачивал новые железные наконечники для стрел. Его жена Конни, невысокая, изящная, аккуратная дама в голубах джинсах и блузке, сердечно с нами поздоровалась и позвала в дом. Мы вошли в одну из самых диковинных комнат, в каких мне приходилось бывать. Это был целый мир, в котором прошлое и старое соседствовало с новейшими изобретениями — слепок жизни в этой части света.

Впрочем, «комнатой» в строгом смысле назвать это пространство было не совсем точно: с двух сторон оно было открыто всем ветрам, поскольку угловые стены едва достигали полуметра в высоту. Одну из них венчало кожаное седло, а сразу за ней, на длинной деревянной балке, располагались в ряд четыре подвесных лодочных мотора. За двумя другими, более полноценными перегородками, находились спальни. Напротив одной из стен мы заметили стол, заставленный радиоаппаратурой, с помощью которой Тайни связывался с Джорджтауном и побережьем; рядом высились полки с книгами. На другой висели большие часы, а рядом — обескураживающая разнообразием варварская коллекция ружей, арбалетов, луков, стрел, рыболовных снастей, духовых трубок, а также индейских головных уборов вапишана с перьями. В углу небольшой кучей валялись весла, рядом с ними стоял индейский керамический сосуд, до краев наполненный холодной водой. Креслами служили три подвешенных в углах больших и ярких бразильских гамака, а в самом центре, накрепко вбитый в утрамбованный глинобитный пол, красовался двухметровый стол. Над нами, с одной из балок, свисали оранжевые кукурузные початки, а между балками то там, то здесь тянулись рейки, создававшие сомнительную видимость потолка. Мы восхищенно глядели по сторонам.

«Без единого гвоздя сделано», — не скрывал гордости Тайни.

«Когда вы все это построили?» — спросили мы.

«Ну, после Первой мировой я тут много где шлялся, промывал песок на алмазы на северо-западе, охотился, искал золото, чего только не делал, а потом подумал, что пора бы мне осесть. К тому времени я уже пару раз скатался вверх по реке Рупунуни, мы тогда ходили через пороги на лодках, когда за ночь добирались, а когда и за месяц, все от реки зависело. Я подумал, что это неплохое место — людей немного, сами видите, — и решил, что буду здесь жить. Всю реку прошел, пока не нашел, где повыше, так, чтобы мухи кабура не долетали, сток нормальный был и чтобы рядом с водой, мне ведь все барахло на лодке перевозить. Конечно, этот дом временный. Я его в спешке строил, хотя поначалу придумал обалденное имение, и даже все, что нужно, привез. План у меня в голове, и материалы тут, в подсобках, хоть завтра начинай. Но как-то так вышло, — добавил он, стараясь не встречаться глазами с Конни, — до сих пор не начал».