Путешествия на Новую Гвинею (Дневники путешествий 1872—1875). Том 1 - [109]

13 апреля. Хижину, действительно, кончили. Я провел целый день на берегу, следя за работой, и к вечеру так устал, что отложил переселение до завтра.

15 апреля. Переселился вчера и провел ночь уже в хижине; она такая дырявая со всех сторон и снизу, хотя сверху и не протекает, что вечером нельзя зажечь свечи, или приходится зажигать десяток раз в минуту, но это ничего; скверно то, что спать холодно.

Умбурмета благодаря моему поселению, как и Айва, становится оживленной; но в Айве от песчаного берега, где вытянуты были на песок папуасские прау и где туземцы строили себе временные шалаши, до моей хижины было далеко; здесь с моей веранды я могу видеть весь берег и все, что на нем происходит.

Сегодня пришли шесть папуасских пирог с кучей народа. Вечером, просидев весь день над кое-какими анатомическими работами, я вышел на веранду и любовался игрой мальчиков и юношей на песчаном берегу. Был отлив, почему они имели большое пространство для своих игр. Они играли в войну: бросали друг в друга комья песку и легкие палки вместо копий. Главное искусство состояло в том, чтобы бросить ком песку или копье и потом быстро увернуться, броситься в сторону или на землю или прыгнуть высоко и избежать тем копья, направленного в ноги. Трех- и четырехлетние мальчики участвовали в игре, которая очень интересовала и 14 и 15-летних юношей. Здесь, как и в других местах Новой Гвинеи, дети замечательно рано начинают упражняться в метании в цель; они бросают чем попало и во что случится и достигают в этом большой ловкости.

Имел с Давидом и Иосифом серьезный разговор. Я начал с того, что спросил их: побоятся ли они остаться здесь со мною, если я позволю урумбаю вернуться в Серам? Оба ответили положительно, что боятся, потому что папуасы здесь готовы убить человека из-за пустой бутылки или старой тарелки. Они прибавили, что это — общее мнение, что на папуасов невозможно положиться и что серамцы, несмотря на общую выгоду сохранить мирные отношения, трусят каждую ночь, боясь неожиданного нападения. Если мы останемся здесь вчетвером, т. е. я, Давид, Иосиф и Ахмат, то нам несдобровать. Затем оба прибавили, что у каждого жена и дети. Вследствие этого разговора я принужден был задержать урумбай.

Часов в 10 вечера пришла пирога с людьми Айдумы и с очень интересным известием, оправдавшим предположение моих людей и подтверждающим выраженное ими мнение, что здесь невозможно полагаться на туземцев. Известие состояло в следующем: на днях (кажется вчера) около трехсот человек из горных деревень около Телок-Камрау, преимущественно из деревень Мамай, Рина и др., приходили действительно в Айву с намерением убить меня и разграбить окончательно мои вещи. Эта экспедиция была очень разочарована, найдя в Айве одни обгорелые столбы вместо хижины и людей. Серамцы, как говорит Давид, очень встревожились этим известием и очень трусят. Давид просил меня не спать здесь, а вместе с моими людьми — в урумбае. Я не согласился.

17 апреля. Опять тревога. Новое известие пришло к вечеру. Говорят, что люди Наматоте и Мавары хотят напасть на меня ночью или на рассвете, и если придут, то, вероятно, в значительном числе. Мои люди так встревожены, что ожидают нападения непременно в эту ночь, ведь у страха глаза и уши велики, а главное, страх заразителен. Мне кажется по временам, что все происходящее вокруг меня я вижу во сне, а не наяву. Я, разумеется, постарался убедить своих людей и даже успел рассмешить их всех, спросив о том, каким образом они думают, что горные жители попадут сюда или же станут гоняться за урумбаем по морю, не имея пирог. Я наотрез отказался перебраться из хижины на урумбай. Приходится, однако, из-за общей тревоги и возможности нападения лечь спать одетым.

18 апреля. Рисовал портреты туземцев, выбрав не особенно красивые или безобразные физиономии, а те, которые подходят всего более к общему типу. Надо сказать, что вообще разнообразие физиономий вследствие разнородной примеси здесь гораздо значительнее, чем, напр., на берегу Маклая, даже у здешних горных жителей, как, напр., вуоусирау. Во всяком случае, форма носа не может считаться характерной чертою, как того хотят антропологи, не выезжавшие из Европы и делящие род человеческий на расы, сидя в удобных креслах и своих кабинетах. У здешних папуасов (я разумею тех, которые не обнаруживают заметных признаков смешанной расы) можно встретить и плоские, приплюснутые носы, и прямые, и крючковатые, и, наконец, такие, кончик которых свешивается низко над верхней губой.

Видел сегодня и осмотрел внимательно родившегося на днях папуасского ребенка. Передняя часть тела, руки и лицо были значительно светлее сравнительно со спиной и лбом. Тело было желто-розоватое, с примесью сероватого тона. Волосы — вьющиеся большими кольцами. Меня уверяла мать ребенка, что отец его — ее муж, но при отношении здешних женщин к серамцам, макассарцам и другим посетителям антропологу, если он не желает ошибиться, не следует особенно доверять этим рассказам. Сомнение это сильно уменьшает значение и вес наблюдений.

Давид и Иосиф сделали сегодня очень серьезное и далеко не приятное открытие. Оказывается, действительно, мои же люди воспользовались грабежом моих вещей в Айве и вместе с людьми Наматоте и Мавары расхитили их, а также и вещи моих слуг (Давида и Иосифа) после того, как люди из Телок-Бичару ушли к себе. Некоторые из этих вещей были замечены сегодня в татумбу (род корзины) одного из серамцев, именно Стенберга, много других моих вещей были променяны ими на масой. Это наглядно доказало, что мне нельзя довериться не только папуасам, но даже и своим людям. Последние дни дул вест-норд-вест, и волнение было значительное.