Путешествие вокруг моего черепа - [60]
Впрочем, нет, не безразличие. Конечно, было бы преувеличением назвать мое состояние блаженным, но я вроде бы свыкся, сжился с ним и не стремился из него вырваться.
Ну, и последнее, что я помню, – пережитые мною изумление, а затем испуг. Я чувствовал себя так, словно никаких особых, собственных забот у меня больше нет, и теперь надобно присматриваться, прислушиваться ко всем сигналам внешнего мира, – что я и делал. Однако наблюдения свои мне пришлось оставить, поскольку я вступил в спор с самим собою. Полно выдумывать! Какие там выдумки! Не может этого быть, откуда здесь взяться хризантемам? А я говорю – хризантемы, два больших белых цветка. Вот они, у меня перед носом, не вата, не марля, а хризантемы. Осторожно помаргивая, я кошу глазом в сторону, как прежде, когда разглядывал краешек докторского халата, и вот вам, пожалуйста, явственно различаю цветочные шапки, напоминающие метелки из перьев. Но как они сюда попали? Все же необычный предмет для операционной, к тому же в холодной северной стране. Спокойно, спокойно, сейчас разберемся. Ага, сообразил! Наверняка проверка реакции, вроде измерения кровяного давления или этих насильственных вопросов. Хотят проверить, не утратил ли я обоняния, вот и сунули их мне под нос. Да но ведь хризантемы не пахнут.
И тут я цепенею от страха.
Господи, да никак я лежу в гробу?
Нет, нет! Прозрение наступает сразу же. Подобно тому, как среди ночи человеку наконец удается восстановить на привычном месте кровать, которая в воображении показалась ему перевернутой, или как опрокинутый на спину жук, отчаянно барахтаясь, пытается опять встать на лапки, я осознаю, что лежу лицом вверх, а не вниз.
Я лежал у себя в палате, на. своей койке, распростертый навзничь; Из узенькой вазы на тумбочке выглядывали стройные талии двух хризантем. Было часов пять вечера. Последний час операции я провел без сознания. Когда с меня, бесчувственного, сняли ремни, руки-ноги мои безжизненно повисли.
Пространство и время
Что касается послеоперационных дней, то я вынужден пополнить свои воспоминания информацией, полученной от окружающих. Я, хотя и неохотно, прибегаю все же к этой вынужденной мере, понимая, что моя способность ориентироваться в пространстве и времени была нарушена.
Сам я этого не помню, но по единодушному свидетельству очевидцев, придя в себя, я начал проявлять неприятное беспокойство. Первым делом перевернулся на спину, затем, явно раздраженный неудобным положением головы, попытался рывком сесть: должно быть, гигантский тюрбан из бинтов, обмотавших мою голову, показался мне чересчур высокой подушкой, и я хотел намекнуть сиделкам, чтобы ее из-под меня вытащили.
Тут, конечно, все перепугались и бросились уговаривать меня немедленно лечь. Такая реакция окружающих очень меня расстроила и вызвала во мне возмущенный протест. Наверное, мне показалось обидным, что они сомневаются в здравости моих суждений. Поначалу (в полной уверенности, будто говорю толково и связно) я пытался объяснить им, что сидячая поза не только не вредна, а напротив, очень даже полезна с точки «рения статики, поскольку удерживает в равновесии все каналы человеческого организма. Видя, что мои научные доводы не вызывают должного уважения, я тотчас прибег к защите, предоставленной мне правом принадлежности к сильному полу. Установив, что меня окружают сплошь женщины, включая мою дражайшую половину, я пустился в характеристические изыскания, суть которых составляло мое твердо сложившееся убеждение относительно неполноценности женского ума. Слов я не выбирал, поскольку здорово обозлился. Ничего-то они, бабы, не смысля«, зато везде лезут вперед. Смешать теорию с практикой – это им пара пустяков, где уж там уразуметь, что наука – это на девяносто процентов теория, а что касается практических действий, то тут без рассудка не обойдешься, – рассудка трезвого, гибкого, способного чутко реагировать на любые жизненные ситуации и подлаживаться под них. Жена, в отчаянии пытаясь удержать меня, имела неосторожность сослаться на сестру Черстин, которая в соответствии с полученным свыше приказом велела мне лежать, и тем самым окончательно рее испортила: уж кому другому, а ей-то следовало бы знать, что я могу снести многое, но только не ссылку на авторитеты. Я тут же заявил, что все бабы – дуры, хотя и строят из себя бог весть кого, абсолютно ни в чем не разбираются, зато мастерицы козырнуть чужой премудростью, нахватаются от мужчин умных слов и знай себе твердят как попугаи, что им ни внуши, все принимают за чистую монету, а послушать их – все-то они лучше знают, все-то они лучше умеют. Тут упоминали сестру Черстин… До сих пор я молчал, а теперь пусть будет известно, что она такая же глупая гусыня, как и все остальные, мои учтивость и доверие были адресованы отнюдь не уму ее, а доброму, кроткому характеру. Да-да, повторяю, глупая гусыня! И я не постеснялся обнародовать свое мнение на нескольких языках, чтобы она и сама его услышала, если находится здесь, в палате.
Посчитав их минутную шоковую растерянность за признак своей несомненной победы, я решил тотчас воспользоваться ею и принять командование на себя. Выпрямив спину, я уселся в постели и, прибегая к коварным угрозам, начал выставлять требования. Заметив, что в наибольший ужас противниц повергают мои попытки шевелить головой, я бросил этот козырь на чашу весов подобно мечу Вара.
Karinthy Frigyes. Utazas Faremidoba. 1916. Capillaria. 1922.Свою фантастическую повесть Каринти написал в духе Свифта, как продолжение путешествий Гулливера. Он старался сохранить в ней не только авторский стиль и характер знаменитого героя, но и свифтовскую манеру иронического повествования. Забавная сказка постепенно представала серьезным, отнюдь не шуточным размышлением о самом главном в жизни человека — о природе его взаимоотношений с внешним миром и обществом. Каринти органично вжился в свифтовский стиль, но так же, как и «Путешествия Гулливера», его повесть несет на себе неизгладимую печать своего времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.