Путешествие во времени с хомяком - [14]

Уже одиннадцать тридцать, и в доме всё затихло. Мне кажется, я ни разу не пошевелился с тех пор, как мама вышла из комнаты. Я вылезаю из-под тёплого одеяла и на цыпочках иду к двери. Стив храпит – не слишком громко, но мне слышно. А вот мама никогда не храпит – остаётся только надеяться, что она тоже уснула. Если Карли не спит, под её дверью виднеется полоска света, но сейчас там темно.

Всего три шага до лестницы, но они занимают у меня тридцать секунд: после каждого шага я замираю и прислушиваюсь – вдруг кто-то проснулся.

По ступенькам я иду ещё медленнее. Третья и пятая сверху скрипят, я аккуратно перешагиваю через них – и вот я внизу.

Медленно-медленно я отодвигаю нижний засов на входной двери. Медленно-медленно открываю замок. Потом хватаю с вешалки шарф и накидываю его на замок как раз перед щелчком – звук приглушён, и я на улице.

Через десять минут я около дома дедушки Байрона. И вот он, мопед: лилово-серебристый, заляпанный грязью – я так волнуюсь, что едва дышу. Я снимаю его с подставки и качу по дорожке, шлем уже на мне. Будет лучше докатить мопед до конца улицы и только потом заводить – чтобы узнаваемый скрипучий звук двигателя не разбудил дедушку. Дедушка называет его «гортанный». Если «гортанный» – это как старушечий кашель, то он прав.

На углу Перси-роуд я вставляю ключ зажигания и поворачиваю его, удерживая при этом тормоза – как показывал дедушка. Двигатель заводится, я нервно оглядываюсь по сторонам: на улице ни души, только в нескольких окнах горит свет. Я чувствую запах выхлопных газов, в полной тишине двигатель шумит просто оглушительно, так что пора ехать. Я сажусь на мопед, отпускаю тормоз, поворачиваю правой рукой ручку газа и выезжаю в сырой ночной воздух, подсвеченный жёлтыми пятнами фонарей.

Глава 15

Шум двигателя сливается со свистом встречного ветра – шлем приглушает все звуки. Зато я слышу своё частое дыхание, когда стрелка спидометра указывает сначала на 20 миль в час, потом на 25, а потом я сбрасываю скорость перед перекрёстком. Справа приближается машина.

– Уступи дорогу транспорту справа, – говорю я вслух, останавливаюсь и пропускаю машину. Водитель даже не смотрит на меня.

Я еду дальше: перекрёсток остаётся позади, уже скоро съезд на прибрежную дорогу. Я нащупываю рычажок большим пальцем и сигналю правым поворотником. Даже в полночь на прибрежной дороге много машин. Я смотрю только вперёд и очень напряжён – особенно когда меня кто-то обгоняет. Постепенно здания вдоль дороги редеют. У меня болит уже всё тело, а по спине катятся капли пота, несмотря на холодный ветер.

Через пару миль нет уже ни машин, ни оранжевых фонарей – есть только я и мой мопед. Я еду в островке белого света от передней фары, всё остальное вокруг освещает лишь луна. Забавно, я много раз ездил ночью в машине, но пассажиром, которому можно крутиться и смотреть во все стороны. За рулём так нельзя – почти всё время нужно смотреть только вперёд. А ещё фары встречных машин ослепляют, и потом глазам нужно снова привыкать к темноте.

Слева от меня серебрится в свете луны море. Потом дорога начинает петлять между холмов, и моря становится не видно, но в какой-то момент то ли холмы заканчиваются, то ли дорога поворачивает – и вот снова море. Мне нравится море – серебряно-чёрное, оно успокаивает меня. В одном месте дорога проходит над пляжем: я вижу белую линию пены там, где волна накатывает на песок. Я не слышу шума прибоя, но чувствую морской запах водорослей и соли.

Я хотел бы узнать, сколько сейчас времени, но не решаюсь оторвать руку от руля и посмотреть на часы. Кажется, что я еду слишком долго, у меня уже затекли ягодицы, я проехал несколько миль на самой высокой скорости – и вот наконец появляется белый купол «Испанского города» в Уитли-Бей. Папа говорил, что раньше там был танцевальный зал, потом аттракционы; что там сейчас – я не знаю. Кальверкот находится сразу за Уитли-Бей, они буквально переходят друг в друга.

Спустя десять минут я въезжаю в Кальверкот. Я испытываю смешанные чувства: счастье, облегчение, страх. И ещё мне немного грустно видеть все эти знакомые места: кафе, где мы отмечали мой шестой день рождения, или дом Оскара Рудда – он был моим лучшим другом в начальной школе. Он уехал в Швецию, когда мы были в четвёртом классе. Оскар обещал часто писать мне по электронной почте, но с тех пор я о нём почти не слышал.

И вот я на нашей бывшей улице Честертон-роуд перед своим бывшим домом номер сорок. Я останавливаюсь чуть дальше по улице, глушу мотор, привыкаю к тишине и разминаю онемевшие руки. Теперь мне остаётся только проникнуть в дом – и об этом я вам уже рассказывал. Меньше чем через пять минут я уже смотрю на папину машину времени – жестяной таз и ноутбук. И думаю:

– Конечно же, это не она?

Как я уже говорил, я ожидал увидеть чуть более сложную конструкцию. Чуть более? Гораздо более.

И теперь я стою и держу в руках второе письмо, которое, как вы помните, было приклеено под столом в подвальном убежище, которое освещено только моим фонариком, и мне страшно даже пошевелиться.

Я старался сохранять спокойствие и делать всё, что нужно. Мне кажется, я даже был готов опробовать машину времени, но её здесь нет – по крайней мере, нет ничего, что