Путешествие Вениамина Третьего - [17]

. Он дошел со своими богатырями до Гор Мрака[26], но дальше они пройти не смогли, так как ноги их вязли по колено в трясине. Так как солнце там не светит, то земля сплошь болотистая. Вот и подумайте: если Александр Македонский, великий Александр Македонский, который летал на орле и был уже у врат рая, не смог пройти через Горы Мрака, то где уж там нашему замухрышке, этакому ничтожеству! Нет, не поможет ему даже Хайкл со всеми его пружинками!

— Эх ты, голова с мозгами! — раскричался Хайкл, тыча в Ицика большим пальцем. — Где у тебя глаза? А ну-ка посмотри, что сказано дальше! Александр Македонский, говорит он, встретил там птиц, говорящих по-гречески. И одна из таких птиц сказала ему следующее: «Напрасен твой труд, ибо ты возымел намерение проникнуть в чертог господень и в обитель рабов его — потомков Авраама, Исаака и Иакова»…[27] Теперь тебе понятно, голова дубовая, почему Александр Македонский не смог пробраться туда?

— Ну, ладно. Но что ты станешь делать, умник мой дорогой, если правда то, что говорят, будто десять келен израилевых, в том числе и красноликие израильтяне, или потомки Моисеевы, живут как раз там, где-то около страны пресвитера Иона?[28] А ну-ка, пусть герой твой разыщет где-нибудь эту самую страну пресвитера Иона! Так он ее и нашел! После дождичка в четверг!..

— А, глупости, Ицик! Право, глупости!

— Погоди-ка, погоди, разумник! А ведь существует еще и река Самбатьен! А что он поделает с этой речкой, которая всю неделю подряд камнями швыряется? Допустим, что он уже перебрался через Горы Мрака, предположим даже, что он отыскал страну пресвитера Иона. Но вот он дошел до реки Самбатьен и — тпрру! Градом сыплются камни, ступить невозможно… Тут уж ему не поможет даже твоя «Витя», хоть стань она головой вниз, а ногами кверху!

— Э, брат, ты уже и в «Витю» вцепился! Вот ты куда забрался!

— И что это, в самом деле, за манера, Ицик, ни за что ни про что королей высмеивать? — заметил с досадой Берл Француз. — Речь идет о Вениамине — ругай Вениамина, а королей, прошу тебя, оставь в покое!

— За что ругать Вениамина? — отозвался Тевье Мок. — Вениамин, по-моему, на правильном пути. Он может принести евреям радостные вести.

— Эх, Мок, Мок! — проговорил с сожалением Ицик и покачал головой. — Вот уж никак не ожидал, чтобы ты, Мокушка, носился с этим Вениамином и был с ним заодно. Что ты в нем особенного нашел?

— Нет, вы только послушайте! Послушайте, что он говорит! «Что ты в нем особенного нашел?» — передразнил с насмешкой Шмулик Боксор. — В своем ли ты уме сегодня, Ицик? Человек опустился, рассеян, смотрит как-то странно, говорит бог весть о чем… Казалось бы, все это очень ясно свидетельствует о том, кто он такой. Лицо — лучшее зеркало. Если все это ничего тебе не доказывает, то я уж и не знаю, что такое, по-твоему, человек? Да вот, пожалуйста, он и сам явился. Посмотри на него и скажи, если ты в своем уме, если ты не окончательно рехнулся… Видите, у него почему-то пылает щека и три желтые полоски, подобно букве «Ш», тянутся по лицу! Ну, что ты теперь скажешь, Ицик?

Ицик подошел поближе к Вениамину, окинул его взглядом с головы до ног, плюнул чуть ли не в лицо и сердито отвернулся.

После этого разговора о Вениамине расстановка политических сил сложилась по-иному. Шмулик Боксор и Берл Француз заключили союз с Хайклом. «Витя» выслала в море тысячу кораблей с какими-то чудовищными машинами, «дядя Измаил» перешел реку Прут, а Наполеон обрушил бомбы на Севастополь. Тевье Мок занял неопределенную позицию, ни туда ни сюда, и трепал языком, сам не зная, на каком он свете. А Ицик Простак остался в одиночестве, словно посреди моря. Он, бедняга, орудовал всячески, из кожи лез: шутка ли, один против такого скопища! Зато он взъелся на Вениамина и не упускал повода придраться к нему и надосадить по мере возможности.

«Господь свидетель, — говорит в своих писаниях Вениамин, — я не вмешивался в политику. Ибо, во-первых, к чему мне это? Во-вторых, что еврею до всего этого? По мне, все могло быть и так и этак, — не все ли равно? Сендерл мой тоже в такие дела отнюдь не вмешивался. И тем не менее Ицик мне покоя не давал — досаждал и днем и ночью: то натыкает мне сзади перьев или швырнет в меня потихоньку подушечкой, то забросит куда-нибудь мой башмак, так что я потом никак его не найду. Стоило мне ночью уснуть, как он начинал соломинкой щекотать мне пятки, так что я поневоле вскакивал, а то, бывало, запустит мне в нос гусара, — я просыпался и кашлял от дыма чуть ли не час подряд… Как будто я был виноват в том, что три партии заключили союз против него».

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

О том, как наши герои ходили по миру

Большую часть дня наши путешественники были заняты добыванием средств к существованию. Они наносили визиты тетеревским жителям и за короткое время так прославились, что на них указывали пальцами и встречали — кто шуткой, кто ухмылкой. Другой на их месте возгордился бы почестями, с какими их встречали, и растрезвонил бы повсюду о том, как он велик, как люди просто таяли при виде его, как носились с каждым его словом, как принимали и провожали до самых дверей. Но наши герои были люди простые и почестям особого значения не придавали. Вениамин был поглощен своими делами, а Сендерл неустанно заботился о том, чтобы торба была набита дополна и чтобы в кармане звякало несколько грошей на расходы. А подадут ли с улыбкой или с гримасой, — не все ли равно? Давали бы только!