Путешествие в тайную Индию - [26]

* Если человек думает, что может жить свободно, как обещают ему его необдуманные желания, и не нести ношу возможной расплаты, он связывает свою жизнь с пустыми грезами. Ибо кто бы ни грешил против собратьев или себя самого, даже скрыв грехи от зрения других людей, он не может скрыть их от всевидящих глаз богов. Справедливость по-прежнему непоколебимо управляет миром, хотя ее деяния часто незримы, а сама она не всегда встречается в каменных зданиях судов. Избежавший расплаты земного судебного наказания не избежит расплаты справедливого наказания богов. Немезида — безжалостная и неумолимая — обвиняет такого человека ежечасно.

* Люди, которые побывали под горькими водами печали или прошли сквозь мрачные годы в тумане слез, быстрее поймут истину, которую всегда молчаливо произносит жизнь. Если они не постигнут большего, они получат трагическую мимолетность — вечную спутницу улыбки фортуны. Люди, не поддавшиеся обману счастливых часов своей жизни, будут меньше страдать от горестных своих часов. Ткань жизни соткана на основе удовольствия утком страдания. И ни один человек не может позволить себе идти с гордым и величественным видом. Это введет его в великие опасности. Только смирение — подходящая одежда в присутствии незримых богов, ибо они могут уничтожить за несколько дней приобретения многих лет. Судьба всего сущего движется по циклам, и только бездумный наблюдатель не заметит этого. Даже во вселенной каждый перигелий сменяется афелием. Так в жизни и судьбе человека поток благополучия может смениться упадком и нуждой, здоровье — стать непостоянным гостем, а любовь — прийти лишь для того, чтобы тут же уйти. Но и самая долгая ночь страдания умирает при первых проблесках рассвета новонайденной мудрости. Последний урок состоит в том, что вечное прибежище в человеке, незамеченное и невидимое, должно стать тем, нем было когда-то — его утешением. Иначе разочарование и страдание постоянно будут преследовать его. Ни один человек не счастлив настолько, чтобы боги позволили ему избежать этих двух великих учителей человечества.

* Человек почувствует безопасность, защиту, уверенность, только когда откроет, что сияющие крылья возвышенного обнимают его. Пока он упорствует во тьме, его лучшие изобретения станут его худшими помехами, а все, что приближает к материальной основе сущего, станет новым узлом, который он будет обязан развязать позднее. Ибо он неразлучно соединен со своей древней частью, внутренняя божественность никогда не покидает его, а он не может отбросить ее. Пусть он осознает это и передаст себя, свои земные заботы и тайное бремя прекрасной опеке лучшего своего «Я», и оно не подведет его. Пусть он сделает это, если хочет жить в милосердном покое и умереть с бесстрашным достоинством.

* Если человек хоть раз увидел себя истинного, он никогда не возненавидит другого. Нет греха большего, чем ненависть, нет печали хуже, чем наследство земель, забрызганных кровью, которая неизбежно будет оплачена. Все всегда возвращается к тем, кто вызвал это. Пусть кто-то и надеется пройти мимо этого, но сами боги — незримые молчаливые свидетели ужасных деяний человеческих рук. Стенающий мир лежит в скорби вокруг нас, но и умиротворение скрыто в каждой душе; усталые люди в печалях и сомнениях, спотыкаясь, на ощупь, бредут по темным улицам жизни, однако великий свет льется на мостовые им под ноги. Ненависть покинет мир, если человек научится видеть лица собратьев своих не просто обычным дневным зрением, но видоизмененным зрением своих божественных возможностей; если он сумеет воспринимать их с почтением, достойным творений, в чьих сердцах живет нечто родственное той Силе, которую люди называют Богом.

* Все истинно величавое в природе и вдохновенно прекрасное в искусстве рассказывает человеку о нем самом. Если священник терпит неудачу, художник подхватывает его забытое послание и дает людям намеки души. Кто бы среди тягот жизни не вызывал из памяти редкие моменты, когда красота сделала его обитателем вечности, он обязан превратить память в стимул поиска священного «Я». Он должен идти внутрь себя за покоем, приливом силы и блеском света в уверенности, что в миг прикосновения к себе истинному он найдет бесконечную поддержку и подлинную награду. Ученики роются подобно кротам среди растущих кип современных книг и древних манускриптов, которые очерчивают границы знаний, но они не узнают секрета глубже, истины выше, чем знание о божественности самого человеческого «Я». Тоска человеческих надежд может стихать с течением лет, но надежда бессмертной жизни, надежда на совершенную любовь, надежда на вечное счастье в конце концов исполнятся, ибо они — интуитивное предсказание неизбежности судьбы.

* Мир чтит сокровенные мысли древних пророков и склоняется перед нормами благородного поведения, достоянием пыльных эпох. Но когда человек получает величественное открытие собственной звездной натуры, он сокрушен. Все самое ценное из мыслей и чувств теперь само падает к его ногам. В монастырском покое его ума поднимаются видения не менее священные, чем у иудейских и арабских искателей, которые остаются божественным источником для своих народов. Тот же утренний лучезарный свет озарил Будду, и он принес людям весть о нирване. И такую всепоглощающую любовь пробуждает это понимание, что Мария Магдалина оплакала свою запятнанную жизнь у ног Иисуса.