Путешествие в Тану - [12]
Результаты Кьоджской войны повредили черноморской торговле Венеции еще и потому, что увеличили силу и влияние Генуи в этом районе. Но особенно резко пошатнулось значение венецианской колонии в Тане в связи с походами Тимура на Дон и на Волгу. Вот впечатление от его войн и побед, выраженное в общей форме русской летописью: «Воста некый безбожьный царь, именем Темирь Аксак, со восточныя страны, от Синия Орды, от Шемахейскыя земли, и велику брань створи и мног мятеж воздвиже в Орде и на Руси приходом своим». Дальше летопись, естественно, сообщает о приближении войск Тимура к Москве (он вошел в пределы Рязанской земли), не интересуясь его последующими победами на территории Орды.[103] Он же после появления на Оке разорил (осенью и зимой 1395 г.) три крупных городских центра в Орде: Азов-Тану, Сарай и Астрахань. Разгром Азова, сопряженный к тому же с полным нарушением торговли, до того бившей живым ключом на Нижней Волге (в Астрахани и Сарае), нанес непоправимый удар венецианцам в Тане. Значительный, порой даже весьма крупный масштаб их торговых операций сократился, и хотя Тана поддерживалась из Венеции, параллельно генуэзской Каффе, до середины 70-х годов XV в., она — даже до падения Византии — не смогла вернуть себе былое значение важнейшего центра, где скоплялись восточные и северные товары для регулярной отправки в Константинополь и в Венецию.
Лишь только войска Тимура ушли из Азова на Северный Кавказ, а затем и на Нижнюю Волгу, венецианцы поспешили направить в Тану консула, который должен был в качестве посла посетить ставку хана, чтобы возобновить торговые права Венеции, все ее бывшие «avantagia», «libertates», «pacta». Для этого был избран Бланке де Рипа, который получил инструкцию в феврале 1397 г. и уехал в Тану.[104] Его впечатления были плачевны: [39] вместо города он нашел лишь руины и полное опустошение. Но и это не остановило усилий венецианцев вернуть себе свою станцию в устье Дона: получить разрешение от хана на новую застройку и возведение укреплений (все документы этого рода сгорели, а дома и городские стены лежали в развалинах), добиться снижения пошлины с 3% до 1.5%, организовать группу уже съехавшихся в Тану купцов и наладить приток товаров. Все эти поручения должен был выполнить посол Андрей Джустиниани.[105]
На пороге XV в., после потрясений, вызванных походами Тимура, Тана восстановилась как будто в последний раз. Площадь ее сократилась, местное население поредело. Нет оснований полагать, что вокруг Таны стало спокойнее, — смуты в распадающейся Орде не могли принести венецианским купцам ничего, кроме тревоги и опасностей;[106] успехи турок серьезно затрудняли морские коммуникации. Ярко проявился результат битвы Тимура с турками при Ангоре (28 июля 1402 г.): победа монголов сопровождалась пленением султана Баязида и на некоторое время ослабила развитие турецких завоеваний, неуклонно направленных на Константинополь. После Ангорской битвы и в Тане наступило облегчение, однако общее положение становилось все более тяжелым, а торговля — все скромнее. Турки заметно увеличивали контроль за проходом судов по проливам, а потому и венецианцы, и генуэзцы были вынуждены искать иного — конечно, только сухопутного — подхода к Черному морю. Он был найден на устье Днестра, в Маврокастро, иначе — Монкастро (так итальянцы называли Белгород или Аккерман).
В 1435 г. венецианцы установили отношения с молдавскими господарями («волошскими воеводами» русских документов),[107] и связь Италии с колониями Северного Причерноморья, хотя и ограниченная, стала временами осуществляться по долгому и трудному пути, через Германию и Польшу, минуя турецкие преграды. Однако так могли идти лишь отдельные группы людей — послы, гонцы, должностные лица, — но не товары, если они предназначались для Италии.
Колебания в течение всего нередко поистине тяжелого существования Таны отражались в многочисленных документах венецианского сената относительно торгов (incanti), регулярно организовывавшихся правительством для отдачи в наем построенных
