Путешествие в страну Офир - [97]

В комнату, не стучась, вошла хозяйка. Этого с ней никогда не бывало! Она нерешительно спросила:

– А может быть, сейчас сеньорита отведает хоть две-три ложки моей похлебки? Она ей раньше нравилась… И хоть кусочек окорока… А вот, я слышу, подымается наверх сеньор Гарсиа, – добавила женщина. – Пускай уж он сам решает, как нам быть.

Как только распахнулась дверь, Хуанито выпалил:

– Нечего вам больше наведываться в порт! Он приехал! Он у сеньориты!

Хозяйка харчевни, весело кивнув головой, скромно удалилась.

Франческо понимал: он обязан рассказать сеньорите Ядвиге о Катаро, о том, что сеньорита, по слухам, уехала к жениху в Польшу… Но с чего ему начать?

Он вытащил из-за пазухи узенькую полоску бумаги. Все-таки с ней он не расставался! Когда-то она была красная от свежей крови, а сейчас порыжела и потемнела.

Он держал ее наготове. «Это единственное ваше письмо, которое передал мне Рыжий Катаро», – скажет он.

Но он ничего не сказал. Когда девушка открыла глаза, он протянул ей эту бумажную полоску.

– «Ядвига», – прочитала сеньорита. – Зачем ты оторвал мою подпись?

Франческо с трудом проглотил слюну.

– Я тебя любил, люблю и буду любить до смерти, – сказал он хрипло. – Я тебе объясню…

– Я тоже, – ответила Ядвига. – До самой смерти! И ничего объяснять не надо!

Кто-то заходил к ним в комнату. Кто-то о чем-то спрашивал. Они невпопад отвечали «да» или «нет». И вдруг Ядвига сказала испуганно:

– Это была хозяйка… Она опять станет плакать, что я ничего не ем! – Но тут же, забыв о хозяйке, спросила: – Я очень сейчас подурнела? Ческо, любимый, только скажи мне всю правду… Матерь божья, одни эти худые руки! Но я поправлюсь!

Эрнандо когда-то спросил, красивые ли руки у сеньориты Ядвиги. Сейчас они были не красивы, а прекрасны! Особенно эти голубые жилки, просвечивающие сквозь тонкую кожу…

Франческо окунул лицо в ее пушистые шелковые волосы… Сколько месяцев… нет сколько лет, сколько десятков лет… с самого рождения, казалось ему, мечтал он вот так окунуть лицо в эти льющиеся, легкие, пушистые волосы!

Один за другим перецеловал Франческо пальцы сеньориты… Нет, не сеньориты, а своей Ядвиги!

А она считала:

– Один, два, три, четыре, пять, шесть…

Когда дошло до десяти, Ядвига, улыбнувшись, сказала:

– Ну, все! Можешь теперь поцеловать меня в губы!

Франческо узнал эту ее мгновенную, чуть насмешливую прежнюю улыбку.

Хуанито был прав: сеньор Гарсиа, вернувшись с пристани, действительно ничего не замечал. Ни порядка, который все же кое-как навел Хуанито, ни убранных под кровать резного сундучка и корзины, ни вытертого мокрой тряпкой пола… Усевшись в свое любимое кресло перед столом, он только удивленно переспросил:

– Как ты сказал, Хуанито? Я правильно тебя понял? Ты имел в виду сеньора Франческо Руппи? Он в комнате у сеньориты Ядвиги? Не знаю, удобно ли мне сейчас к ним наведаться. А каким образом он добрался из Севильи в Палос? Нет, сейчас я к ним не зайду! Я лучше…

Но фразы своей сеньор Гарсиа не закончил. В дверь постучались.

– Это, наверно, он, – пробормотал эскривано. И громко крикнул: – Входите, входите, сеньор Руппи!

Но в комнату вошла хозяйка.

– Уж не знаю, как мне быть, – произнесла бедная женщина встревоженно. – Я постучалась к сеньорите и, не заходя, спросила, будет ли сегодня сеньорита обедать. И оба они с приезжим сеньором в один голос ответили «да»… Я тотчас же принесла все любимые кушанья сеньориты. Снова постучалась и спросила, прикажут ли они накрыть на стол. И вдруг оба они ответили мне «нет»… Как это понять? Может быть, сеньор Гарсиа укажет, как мне поступить?

Но сеньор Гарсиа и сам не знал, как ему поступить.

– Обед, говорите? Вы уж не сердитесь, если мы сегодня запоздаем… – А сам взволнованно принялся зачем-то передвигать на столе чернильницу, отточенные перья, бумаги и, конечно, нечаянно задев собственное письмо, сбросил бы его, но Хуанито подхватил свернутую трубочкой бумагу. – Что это? – спросил сеньор Гарсиа. – Ты не читал его?

– Руппи привез его из Севильи. Развернул я его на одно мгновение, – ответил Хуанито с достоинством. – Но не читал! Чужие письма читать не следует! А почерк ваш я узнал… Оно выпало из тетради и свернулось трубочкой. Я поднял его и положил на стол. А что там написано, не знаю…

Эскривано вдруг схватился за голову:

– Боже мой, я совершенно забыл! Да это же мое письмо, которое я недавно отправил Руппи в Севилью!

Развернув листок, сеньор Гарсиа расправил его и, придерживая обеими руками, принялся читать.

– Как я стал рассеян, Хуанито! – произнес он печально и снова углубился в чтение.

Занятие это продолжалось довольно долго. Очевидно, эскривано и сам с трудом разбирал свой почерк.

– До чего же я стал рассеян! – повторил он. – А вот какой удобный случай еще раз проверить, насколько мы с тобой продвинулись вперед. Разрешаю тебе прочитать это письмо и подсчитать, сколько я сделал ошибок.

Хуанито недоверчиво поглядел на своего учителя.

– Ну, я разрешаю, разрешаю, читай! – сказал сеньор эскривано нетерпеливо.

У Хуанито на чтение письма ушло значительно больше времени, чем у его наставника. Перечитав это коротенькое послание в третий и четвертый раз, он обстоятельно стал что-то черкать на бумаге.