Путешествие в Шахристан - [12]

 - Почему это? - удивился боярин Никодим.

 - Потому что в печальных стихах сказано: 'Жёлтая рожа. Жёлтая птица. Свет над твоей и моей головой'. Неблагоразумно пренебрегать столь явным предупреждением!

 - Птица - это мелочь, - глаза Никодима азартно загорелись. - Мне вот как-то раз по дороге попалась баба с телегой пустых ведер, половина из которых была заполнена битыми зеркалами, а другая - черными кошками!

 Нибельмес потрясенно замер:

 - И что?..

 - Кучер мой скорее развернул коня - и вскачь. Успели первыми! - гордо вскинул бороду боярин.

 - Куда?

 - За наследством, конечно! Троюродная бабка моя, княгиня Саморукова, чей род, между прочим, от великих князей хорохорских Сомораковых ведется, сумасшедшей была. Жила одна, на родню собак спускала и кипяток из окон лила. Но всё время говорила, что кто из родственников первый после ее смерти придет - тому всё и достанется. Досталось мне. Дом ее городской, да еще один - на Кудыкиной горе, с садом помидорным, да лес к югу от Лукоморска до самой Пятихатки, да...

 - Но как связаны телега и наследство?

 - Что?.. Телега? - нахмурился боярин. - Какая телега? А-а, у шурина? Да не телега была, а коляска - я ж говорю! Шурин, хоть и графинчик худородный, но по матери - Кузькин-Потолоцкий, хоть и десятая вода на киселе!

 - Нет, я... приметы имею в виду, - теряясь, уточнил шахрай.

 - Странный вы, шахраи, народ... - сурово покачал головой Никодим. - Им про род свой рассказываешь, а они про приметы какие-то спрашивают... про телеги... когда им ясно говоришь, что у шурина коляска была... А вот еще, кстати о шурине. Был у меня конек соловой, которого потом жена подарила на именины тетке, княгине Прижималовой, мужа сестры матери, что из рода Заголицыных, сводной сестре, которая из рода Коневых-Тыгыдычных происходит...

 - А она - шурину? - уточнил Нибельмеса, честно, но безуспешно пытавшийся разобрать, кто кому у Никодима тетка, муж и сестра.

 - Да причем тут шурин! - недовольный, что его прервали, фыркнул боярин. - Шурин - Кузькин-Потолоцкий! Вот ведь... Я ему о поросе, а он мне - о карасе!..

 - Да, - медленно кивнул шахрай со слегка остекленевшим взглядом. - Кстати о шурине. Мы - странный народ. Ага. Я так и подумал.

 - Не кручинься, добрый молодец, - украдкой ткнул его в бок локтем Рассобачинский и подмигнул. - Ты еще про сестру тетки жены шурина бабки не слышал, и про деверя золовки дяди племянника кума, не говоря уже о про зятя двоюродного деда по линии тетки мужа золовки деверя свояка. Четырнадцать раз. С вариациями, прологом, эпилогом и списком предков и недвижимости.

 На испуганный взгляд шахрая граф пожал плечами и коротко пояснил: 'По пути сюда'.

 После этого обрадованный Нибельмес, не задавая больше вопросов^[7], свернул в ближайший переулок и самой короткой дорогой вывел нас к гостинице весьма респектабельного вида.

 Граф, напевая фривольно: 'Что тебе снится, желтая птица, в час, когда утро встает над рекой', всю дорогу поглядывал на Никодима. Но тот соловьем разливался над ухом новой жертвы на любимую тему и взглядов, ни многозначительных, ни праздных, не замечал.

 Удивительно, как почти незаметным на фоне иноземцев шахраям удаётся регулировать все эти сталкивающие и кричащие друг на друга людские потоки, да ещё при этом находить неизменно удобнейшие места трапезы и ночлега себе и сабрумаям! Для меня всё предместье слилось в единый неказистый лабиринт улиц и базаров, пропитанный пылью, потом, не умолкающим ни на минуту гомоном голосов, грохотом телег и топотом копыт многочисленных животных и ног их хозяев. Ни сил, ни желания любоваться красотами первого увиденного мной шахрайского селения у меня не было, зато были основательные сомнения в наличии самих этих красот.

 Отвращение моё к этому грязному неказистому кварталу лишь усилило происшествие, случившееся с нами буквально за несколько часов до переправы на шахрайскую сторону. За какой-то надобностью мы вышли на улицы предместья втроём, без сопровождения Нибельмеса - может быть, поводом выйти на улицу как раз и была возможность прогуляться без сопровождения нашего неотступного шахрайского спутника - и очень скоро очутились на узких улицах, которые точнее было бы назвать пролазами между домами, где и два человека с трудом могут разойтись. На одной из таких улиц, уже собравшись поворачивать обратно и искать путь к опрометчиво оставленной гостинице, мы и столкнулись с надменного вида улюмцем. Столкнулись в буквальном смысле, так что боярин Никодим едва не упал, когда за очередным поворотом налетел на степняка, сопровождаемого двумя телохранителями. Судя по одежде и манерам, это был какой-то степной князёк.

 - Уступи дорогу бею, белая морда! - рявкнул он на опешившего боярина. - Не видишь, куда прёшь?!

 - Тот же вопрос желал бы задать я тебе, о, неосмотрительный пешеход, столь легкомысленный в выборе своего пути! - так, в общих чертах можно передать смысл ответной реплики графа Рассобачинского, который был весьма точен в определениях, но при этом столь выразителен, что я не решаюсь воспроизвести здесь его реплику дословно. Отмечу лишь, что дополнительную яркость услышанному мной стилистически безупречному предложению сообщало то обстоятельство, что все сорок три его элемента базировались на пяти корнях, из которых и были образованы все прочие слова.