Путешествие в полночь - [2]

Санда запоздало вскрикнула. Кровь отхлынула от щек девушки, и Тео заметил, как над ее виском забилась жилка. Какое-то время они так и стояли, Тео – с занесенным кулаком, Санда – с натянутым луком.

– Т-тео?

Девушка чуть ослабила тетиву, но стрелу не сняла. Что-то во взгляде Тео не на шутку ее настораживало. Тео подумал, что, вероятно, виду него просто-таки свирепый, и опустил руку. Санда едва слышно выдохнула.

– Где мы? – прохрипел Тео, не узнав свой слабый голос. Горло драло, будто он наелся песка.

– Это… кажется, лабиринт. Я то и дело сворачиваю куда-то, но ни разу не видела двери или окна… Ого! А где твоя тень?

– Санда, о чем ты вообще? Это Вангели нас поймал и притащил сюда?

Девушка вскинула брови.

– Э… в смысле Вангели? Он тут при чем?

Пришла очередь Тео удивляться. Он прекрасно помнил, что, перед тем как потерять сознание, слышал голос мэра.

– Он же поймал меня на берегу, помнишь? Сеткой. Сказал, что берет в плен.

Тео уставился прямо на девушку, несмотря на то, что крайне редко смотрел людям в глаза. Но сейчас ему нужно было увидеть ее эмоции.

Санда нахмурилась, уставившись на него в ответ.

– Тео, что с тобой? Это же было два дня назад, еще до того, как… Потом мы же виделись. Темница, смерть твоей…

Девушка запнулась, и взгляд ее метнулся к груди Тео. Он проследил за ее глазами и распахнул плащ. Свитер под ним пропитался кровью. Но кровь была явно не его. Тео сжал заскорузлую ткань.

Он не помнил ничего. Два дня назад… Значит, вчера был его день рождения. Двадцатое марта, которое он забывал каждый год. Тео похолодел. Что-то случилось в этот день – что-то важное, но оно стерлось из памяти.

Смерть. Чья?

Теодор потерянно прижимал к груди ладонь, а Санда пристально за ним наблюдала.

– Ты что, забыл? – наконец догадалась она. – Забыл? Все?

– Чья это кровь?

– Твоей тети.

У Санды были виноватые глаза. Она заговорила – быстро, сбивчиво, – а Теодор слушал о том, что произошло в прошлую ночь, и внутри разливалась ярость. Кипела и бурлила, поднимаясь жгучей волной. Когда Тео услышал про Вангели, мэра города, державшего в плену его самого и тетю-нежительницу, чтобы ставить эксперименты, и что Вангели отправился играть в Макабр за оружием против нежителей, он со стоном схватился за голову.

Виски отчаянно пульсировали.

И тут послышалась музыка!

Нет, не просто музыка. Гимн. Щемящие радостные ноты донеслись до ушей Тео и Санды и проникли в самые души. Через несколько секунд тревога ушла, а вместо нее вспыхнуло ликование и безграничное счастье. Далекая кобза играла и играла, и Тео только спустя минуту (или целую вечность) понял: там, где-то в глубине катакомб – Кобзарь! Он выведет их отсюда.

– Скорее, пока песня не закончилась!

Тео рванулся налево, но мелодия там вроде бы звучала тише. Тогда он бросился обратно, схватил лампу и побежал направо. Он слышал, как Санда пыхтит следом и окликает его. Тео тыкался в один проход, выбегал, разворачивал Санду, кричал «за мной!» и несся в другой, но не тормозил в страхе, что гимн оборвется и они останутся в этом темном месте навсегда. Навсегда, когда песнь закончится и неверный огонек лампы погаснет, навсегда, совсем как скелет бедолаги с париком. Вскоре он уловил в стороне топот и понял, что другие игроки тоже искали Кобзаря.

Но вот музыка заполнила весь коридор. Кобзарь радостно бил по струнам, и Тео понимал: он где-то совсем рядом.

Еще чуть-чуть!

Тео еле вписался в очередной поворот и увидел дверь, из-за которой и доносилась музыка. Тео ринулся прямо в приоткрытую гигантскую створку и оказался в темном зале – правда, здесь было видно немного лучше, чем в каменном подземелье.

Посередине зала возвышался черный трон. Он был пуст, но чуть поодаль на полу сидел Глашатай и наяривал на кобзе. Следом за Тео вбежала Санда, потом – растрепанная Дика и Маска, а чуть позже в створку сунулся Алхимик. Взвизгнул, спрятался за дверь и уставился из-за нее блестящими глазками, явно боясь нежителей.

Лишь одного не хватало.

Только когда Кобзарь перестал играть, послышались тихие шаги, Алхимик поспешно посторонился, и в дверях обозначилась темная фигура. Александру Вангели. Мэр увидел нежителей, застыл. Вытянул из-за пояса пистолет, но пошатнулся и схватился за дверной косяк.

Глашатай ткнул пальцем в мэра, и в бесконечном зале ужасающе громко прозвучало:

– Стоп-стоп-стоп! Убивать, когда я говорю, запрещается! – Кобзарь выглядел рассерженным, но через секунду лицо его просветлело. – Вот когда я закончу – можно!

Музыкант с укором поцокал языком, и Вангели схватился за висок, словно от голоса Кобзаря его голова чуть не лопнула. Выглядел мэр ужасно: бледный, глаза налились кровью и слезились. Помедлив немного, он все-таки убрал револьвер под пальто.

Кобзарь встал с пола, отряхнул розовые штаны и прокашлялся. Его лицо озарила улыбка, словно солнце летнюю поляну, затем он развел руки и громко, так, что эхо взлетело до потолка, воскликнул:

– Приветствую победителей Макабра!

«Победителей? – пронеслось в голове Тео. – Победителей?!» Грудь сжало от радости, но в то же время Тео чувствовал сомнение.

– Я от всего сер… ну, вы поняли, поздравляю вас с победой! Неслыханное дело – сразу ШЕСТЬ победителей в этом столетии! Да, Смерть – щедрая госпожа. Вы храбро проявили себя в испытаниях, действовали на пределе возможностей, рисковали жизнью… Это было на редкость увлекательное зрелище! Госпожа в восторге! Явно лучше, чем в тот год, когда все участники кроме Паганини перемерли в первом же туре… – Кобзарь наморщил нос. – Честное слово, будто не могли подождать до финала! Как сказала Госпожа: «Скука смертная!»