Путешествие в поисках себя - [2]

За это и за всё остальное в совокупности Сашка и вымаливал сейчас у Бога прощения, стоя на коленях на поляне в лесу, куда он любил иногда слетать на взятом напрокат педальном вертолёте. Что–то мешалось в кармане брюк; это был его модем. Распрямившись и вытащив его наружу, Сашка несколько секунд смотрел на него с ненавистью, после чего, размахнувшись, швырнул куда–то вперёд, в траву.

— К чёрту, к чёрту, к чёрту! — закричал он. — Вот, всё, я завязал! Я завязал, на хрен!

Но если бы дело было только в модеме…

— По–нашему, он искренен, — задумчиво сказали нуфтуё.

Офтажная механика тихо заработала, перемалывая пропускаемые через неё реакции на разноцветные атомы, которые по выходу из чрева причинно–следственной машины вновь складывались в единое целое, но имеющее уже несколько иные конфигурацию и концепцию…

Добравшись до города. Сашка вернул в прокат вертолёт и, радуясь своей силе воли, поспешил к ближайшей станции метро. Внутри у него всё пело. Но вот только на хрена он выбросил модем? Придурок! А как же теперь узнавать последние новости, слушать газеты, общаться с друзьями? Но зато, думал он, эта штука напрямую связывала меня с Инъектором. Если бы не она, я бы…

Дома, вернее, на ступеньках подъезда, возле самой квартиры его поджидала Тома, которая выглядела так: стройная фигура, чёрная кожа, сплавленные в единую массу светлые волосы… Одета девушка была на этот раз в широкие камуфлированные шорты и красную майку с надписью «Убей в себе Алексея Суматрова!». При виде друг друга оба молодых человека изобразили на лицах искреннюю радость и обнялись.

Мы следили за ними очень внимательно.

Пройдя в комнату Сашки, они сели на диван. Родители юноши были на работе, а зал и их спальня — заперты на ключ. Отцу и матери Сашки уже надоело терпеть, что сын выносит из дома все вещи, поэтому они и вынуждены были навешивать на двери кодовые замки, даже если кто–то из них и находился дома. Сегодня я их обрадую, думал Сашка, ведь я наконец завязал.

— Я только что от Стенки, — сказала Тома. — Её заморозили утром, оказывается.

— За что?! — удивлённо воскликнул Сашка. Стенка была подружкой Томы, тоже хакслершой.

— Она детей двоих убила, ужас! — Тома разрыдалась, уткнувшись в плечо Сашки. — По восемь лет, они в магазине мороженое покупали, а Стенка увидела, что у них с собой ваттов много и…

— Боже! — он обнял девушку крепче. — Боже…

— Я хочу подключиться, — прошептала Тома. — Хочу забыть обо всём этом… хотя бы на несколько секунд…

То, что действие «хаксли» длилось всего около пяти с половиной секунд, было чистой воды издевательством, но, впрочем, мощный эффект сводил на нет все протесты. И хотя «официально» считалось, что порождаемая датаделиком галлюцинация является заранее запрограммированной, «неофициально» почти все хакслеры были уверены, что всё это запрограммировано не искинами–мафиози, а самим Богом, и облачено в наркотическую оболочку для очередной проверки человечества на предмет его стремления познать себя. Новички, сомневающиеся в этом на первых порах, со временем пересматривали свою точку зрения и становились набожными и жаждущими обрести духовную целостность, что у них, конечно же, не получалось, хотя бы в первую очередь из–за того, что хакслеры совершали в целом больше убийств, чем члены гангстерских банд, а насилие и йога — вещи всё же несовместимые. И тем не менее они стремились к чему–то, двигались куда–то, пускай даже и немного не туда… ВажнО стремление, а оно в их случае было искренним.

— Я модем выбросил, — признался Томе Сашка, которым тоже внезапно овладело сильное желание нырнуть в онлайн.

— Зачем?! — воскликнула потрясённая девушка.

— Нуу, — Сашка замялся. Ему было неудобно говорить ей про те клятвы, которые он совсем недавно давал Богу, и про своё желание завязать. Боже, подумал он, сколько же денег на это уходит! Вчера я подключался сто сорок семь раз, это же сдуреть можно! Чем я буду платить? А ведь срок оплаты грядёт послезавтра… Твою мать!

— Я включаюсь, — сообщила Тома, извлекая из рюкзачка свою моторолу. Подсоединив шлейф к инфогнезду, она преданно посмотрела на друга. — Поцелуй меня. Пожалуйста.

Он поцеловал. Тома закрыла глаза и включилась. Её модем запищал, веки девушки несколько раз дёрнулись, тело задрожало. Сашка не отрывал от неё взгляда. Ну вот, она ТАМ. Блин, на хрена я свой модем–то выкинул? Придурок! Теперь новый надо будет покупать…

Тома заплакала. Её правая рука отсоединила шлейф и бросила его куда–то в угол комнаты.

— Я там БЫЛА! — всхлипывая, выкрикнула она. — Была, БЫЛА! Почему я ничего не помню?! Там было так хорошо!

Сашке почему–то стало страшно, он обхватил Тому руками, сгрёб её в объятия и сжал что было сил. Если бы она была вазой, она бы пошла трещинами. Господи, куда мы все падаем?! Реальность это или фикция, галлюцинация или подлинный фрагмент Бытия? Господь, ответь, для чего ты дал нам «хаксли»?

— Тома, — сказал Сашка слегка дрожащим голосом. — Тома… Не плачь, Тома! Тома, ты… ты позволишь мне воспользоваться твоим модемом?

Она посмотрела на него испуганно.

— Моим модемом?

— Да.

— Но…

— Мне плевать.

Справка: как пару веков назад особо щепетильные наркоманы предпочитали пользоваться каждый своим шприцем, так и сейчас хакслеры старались использовать для цифровой интоксикации только свой личный модем. Попросить же модем у другого человека — означало вторгнуться в его интимный мир, нарушить негласную клятву, сломать устоявшуюся догму, а это в среде хакслеров не приветствовалось. Вдобавок, в Матрице уже третий год бушевал Эбола–37, страшный вирус, форматирующий человеческий мозг, и уже были случаи, когда хакслеры цепляли его с чужого, инфицированного модема и постепенно превращались в живые овощи, в результате чего родственники были вынуждены сдавать их тела напрокат искусственным интеллектам, являющимся пользователями бионета. Действовал вирус выборочно, как русская рулетка; создавшие его австралийские хакеры постарались на славу.