Путешествие Сократа - [43]

Аня прижалась к нему, возбужденно прошептав ему на ухо:

— Да... начнем же работать над этим планом немедленно.

После их первой пятничной ночи в каждый последующий день Анино желание оказаться в его объятиях только возрастало. Так что у них появились, как и заведено у любящих, свои, понятные только им шуточки по этому поводу. Когда Сергей занимался чем-нибудь по дому, или читал в гостиной, или брился, Аня незаметно подкрадывалась и шептала ему на ухо:

— А скажи мне, муженек, какой сегодня у нас день? И каждый день следовал один и тот же ответ:

— Похоже на то, что сегодня пятница. И она отвечала:

— Так ведь это же мой любимый день... и моя любимая ночь.

Все дни и ночи, которые последовали за их свадьбой, будь то в спальне, или на кухне, или во время прогулок по улицам и вдоль каналов Петербурга, Сергей продолжал рассказывать Ане историю своей юной жизни. Она также делилась с ним своими прошлыми радостями и печалями. Они почти ничего не скрывали друг от друга. Почти ничего.

Тем временем слухи о новых погромах на юге, а также об отдельных случаях, происходивших и вне черты оседлости, дошли и до них. Но не только они — еще сильнее беспокоили Сергея неясные предчувствия, которые говорят человеку о приближающейся буре, даже когда на небосклоне ни облачка. Будь его воля, он немедленно купил бы билеты на ближайший поезд до Гамбурга, а оттуда — первым кораблем в Америку. Он, как мог, старался обуздать свое беспокойство — к тому же жизнь в самом Петербурге была вполне размеренна и спокойна. Не стоит изводить себя изза каких-то непонятных страхов, успокаивал себя Сергей. К тому же он решил для себя уважать просьбу Валерии, хотя понимал, что решительный разговор неотвратим.

В середине января он еще раз переговорил с Валерией, теперь уже с глазу на глаз, напомнив ей о своем намерении как можно скорее ехать в Америку.

— Мама, скоро у меня будет достаточно денег для этого — через месяц, от силы через два. Так что будьте готовы к тому, что мы с вами расстанемся.

— Я все понимаю, Сергей, — ответила она. — Но ведь все так хорошо устроилось, и мы так счастливы вместе. К чему вам мчаться куда-то за тридевять земель?

Всякая беседа на эту тему неизбежно заканчивалась одним и тем же — Валерия внезапно вспоминала, что нужно срочно починить то-то и то-то, и просила Сергея это сделать за свой счет. Соответственно, сбережения Сергея росли медленнее, чем ему хотелось бы. Но и отказать Валерии в ее просьбе он не мог. Ведь, в конце концов, он жил под их крышей и было в порядке вещей вносить свою долю в расходы семьи.

Но нежелание Валерии смириться с мыслью, что их расставание неизбежно, со временем привело к тому, что отношения между ними стали напряженней.

.16.

Каждый новый день Грегор Стаккос начинал с ясной целью, и его мало беспокоило, насколько она согласуется с ничтожными убеждениями или нравственностью остальных людей — тех ничтожеств, которых он ни во что не ставил. Жилистый и мощный, он питал отвращение к тяжелой работе, и поэтому, если ему нужны были еда, деньги или лошадь получше, он просто крал или брал все нужное силой, не заботясь о том, что станется с ограбленными, покалеченными или убитыми владельцами. Ничуть не сомневаясь в своем праве даровать или отнимать жизнь, он уже привык думать о себе как об атамане, чья сила и власть недоступны обычным людям. Недалек тот час, говорил он себе, когда и другие увидят в нем того, кем он уже видел себя, — атамана, старшего среди казаков.

Такие люди, как Грегор Стаккос, нередко становятся вождями народов. Однако, чтобы быть впереди, им нужны еще и приближенные, преданные и умелые, которые стали бы глазами и руками предводителя. Скоро он соберет вокруг себя таких людей. У него все продумано. Пока что Стаккос наблюдал и задавал вопросы.

Однажды дорога привела Стаккоса в казацкую станицу у самого Дона. Это был своего рода казацкий форпост, ограждавший южные рубежи казацких поселений от набегов банд грабителей. После всего нескольких дней в этом селении ему пришлось иметь дело с одним юнцом, который во всеуслышание заявлял, будто Стаккос украл у него нож. Чтобы проучить клеветника, Стаккос избил того до полусмерти, едва не выбив ему глаз. А ножа так и не нашли.

Пару дней спустя одна девушка обвинила Стаккоса в том, что он взял ее силой. Она была дочерью деревенского атамана, так что Стаккосу ничего не оставалось, как поскорей уносить ноги и искать себе более спокойное селение.

«Пожалуй, все-таки не помешает на будущее держать себя в руках», — подумал Стаккос, оттачивая на досуге свое новое приобретение — охотничий нож.

Стаккос ехал своей дорогой, и следом за ним, куда бы он ни повернул коня, ехал однорукий всадник. Он был примерно одного со Стаккосом возраста. В этих краях его знали как Королёва. От Стаккоса также не укрылось, что у него появился незваный попутчик, и он стал расспрашивать людей об этом Королёве. Выяснилось, что многие слышали о нем разное, но мало кто знал, что он за человек. Королёв был на целую голову выше Стаккоса, с грубыми, словно вырубленными топором чертами, глубоко посаженными зелеными глазами и иссиня-черными волосами, связанными в косичку на спине. Пожалуй, этого силача можно было даже назвать красавцем, если бы не рваный шрам на щеке, слишком близко посаженные глаза и недостающая левая рука.