Путешествие шлюпа «Диана» из Кронштадта в Камчатку - [2]

Головнин был великолепным моряком и учителем, создавшим замечательную «головнинскую» школу. Своим учителем считали его такие выдающиеся русские моряки–ученые, как Литке, Врангель, Матюшкин, Анжу, Рикорд и другие.

Любовь к Родине, верность воинскому долгу, чувство товарищества, взаимная выручка — вот те качества, которые воспитывал Головнин в своих офицерах и матросах. Отеческая заботливость, внимательное отношение к нуждам и культурным запросам подчиненных сочетались у Головнина с высокой требовательностью.

Огромные заслуги принадлежат В. М. Головнину и в деле развития и укрепления могущества русского флота. За 8 лет пребывания его на посту генерал–интенданта флота на русских верфях было построено свыше двухсот военных судов, в том числе десять первых в России пароходов.

В нелегких условиях протекает деятельность Головнина в морском ведомстве. Очень часто его начинания наталкиваются на тупое сопротивление косных и ограниченных царских чиновников. В морском ведомстве процветали взяточничество, казнокрадство, бюрократизм. Все это вызывало глубокое возмущение Головнина — прямого, честного, неподкупного. Его переживания выливаются в гневное, обличительное произведение — «Записка о состоянии Российского флота в 1824 году».

Будучи человеком высокогуманным, с широким кругозором, пламенным патриотом своей Родины, Головнин не мог не чувствовать царского гнета и за пределами сферы своей деятельности. Отсюда становится понятным близкое знакомство его с декабристами, тесная дружба с одним из них — Завалишиным. Головнин не мог не разделять чаяний этих передовых людей того времени, их мечты о политическом переустройстве России на благо народа.

Русские географы увековечили память о знаменитом русском мореплавателе и исследователе, писателе и воине Василии Михайловиче Головнине. Его именем назван залив, расположенный на американском берегу Берингова пролива, мыс, который находится недалеко от Лиебурн, пролив между двумя островами Курильской гряды. На Новой Земле, к востоку от Маточкина Шара высится гора Головнина.

Публикуемые в этой книге литературные произведения В. М. Головнина являются лучшим памятником деятельности этого выдающегося русского мореплавателя. Они не утратили своего значения и в наше время и, несомненно, будут интересны и полезны широкому кругу советских читателей, бережно относящихся к великому культурному наследству прошлого нашей Родины.

Сочинения Головнина в особенности поучительны для нашей молодежи, воспитанной гениальным учителем Иосифом Виссарионовичем Сталиным, большевистской партией, ленинским комсомолом.

Сочинения, вошедшие в однотомник, печатаются с некоторыми сокращениями. Опущены места, утратившие интерес для современного читателя. Редакционные пояснения отмечены внутри текста цифрами и даны в конце каждого раздела книги. Подстрочные примечания, отмеченные звездочками, принадлежат В. М. Головнину.

Книга иллюстрирована рисунками, взятыми главным образом из Альбома путешествий первой половины XIX века. Впервые в книге публикуются оригинальные рисунки художника Тихонова, сопровождавшего Головнина в этом плавании. Рисунки эти были предоставлены издательству Музеем Академии художеств.

---

Василий Михайлович Головнин

Завидую тебе, питомец смелый,

Под сенью парусов и в бурях поседелый!

Пушкин

1

В Эрмитаже давали пьесу «Горе–богатырь». Ее сочинила Екатерина II. Главным героем пьесы был шведский король Густав III. Петербург смеялся над остроносым скандинавским монархом. Но за весельем крылось беспокойство.

Тревожен был 1788 год. На юге началась турецкая кампания; на севере со дня на день ждали столкновения Швеции с Россией.

Рассказывали, что Густав грозит опрокинуть медного всадника — памятник Петру I, что дамам двора своего сулит он блистательный бал в Петергофе и готовит торжественный молебен в Петропавловском соборе. Стремительным натиском предполагал король овладеть русской столицей и в Зимнем дворце продиктовать Екатерине II позорный мир.

Летом 1788 года шведы, не объявляя войны, открыли огонь по русской крепости Нейшлот. После бомбардировки они предложили гарнизону капитулировать. Однорукий комендант, старый вояка майор Кузьмин, ответил неприятелю:

— Я без руки — не могу открыть ворота. Пусть его величество сам потрудится!

И война началась. К границам Финляндии шли русские войска; флот спешно готовился к боям.

В эти дни в Морском корпусе состоялся очередной выпуск. На Балтийском военном флоте нехватало офицеров, и гардемарины отправлялись служить, не закончив курса. Их выпускали «за мичмана». Кадеты толпою ходили провожать своих старших товарищей. Они тащили мичманские сундучки и долго глядели на шлюпку, отвозившую мичманов на корабли. Вздохнув и позавидовав тем, кто шел в бой навстречу славе и чинам, кадеты возвращались в «сень наук» — в свой запушенный и полуразрушенный дом, носивший звучное имя — Итальянский дворец.

Кадет Василий Головнин был в корпусе новичком. Двенадцатилетнему мальчугану трудно было привыкнуть к суровым корпусным порядкам.

Из поколения в поколение жили Головнины в своем родовом Гулынском имении. 8 апреля 1776 года родился здесь Василий Головнин. Кто бы мог думать тогда, что доведется ему на своем веку побывать в таких краях, о которых никогда и не слыхали жители глухого Пронского уезда Рязанской губернии. Мальчику едва минуло девять лет, когда он остался сиротою. С детства он был записан в Преображенский полк и со временем должен был надеть мундир армейского офицера. Но родственники решили почему–то иначе: мальчик был отдан в Морской кадетский корпус.