Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии» - [172]

Поскольку мы поставили паруса лишь в четыре часа пополудни, было уже слишком поздно отправлять баркасы на берег, и мы отложили это до следующего дня. Ночью был шторм, и ветер постоянно менялся, поэтому я решил отойти приблизительно на три лье от острова.

На рассвете мертвый штиль не позволил мне приблизиться к суше. Лишь в девять часов задул слабый бриз от норд-оста, с которым я подошел к острову. В одиннадцать часов менее лье отделяло нас от берега, и я отправил баркас и большую шлюпку, под началом мсье Бутена и Мутона соответственно, к «Астролябии», чтобы принять командование мсье де Лангля. Туда погрузились все матросы с легкими признаками цинги, а также шесть вооруженных солдат во главе с каптенармусом.

Всего на этих двух лодках было двадцать восемь человек и около двадцати бочек для воды. Мсье де Ламанон и Колине, хотя и больные, были в числе тех, кто отправился с «Буссоли».

С другой стороны, мсье де Вожуа, выздоравливающий, сопровождал мсье де Лангля в его большой шлюпке. Мсье Гобьен, мичман, командовал баркасом. Мсье де ла Мартинье, Лаво и отец Ресевер были среди тридцати трех человек, отправившихся с «Астролябии». Всего шестьдесят один человек составили эту экспедицию, среди них находилась элита наших экипажей.

Мсье де Лангль вооружил всех своих людей мушкетами и саблями, на баркасы установили шесть фальконетов. Я предоставил ему полное право взять с собой все, что он сочтет необходимым для своей безопасности.

Мы были уверены, что у нас не было никаких ссор с туземцами, за которые они могли бы затаить злобу на нас. В открытом море нас окружило огромное количество пирог, и наша торговля неизменно проходила в духе веселости и взаимного доверия. Короче говоря, все указывало, что мы в безопасности. И я считаю, что мы не могли быть более защищены.

Однако это противоречило моим принципам — отправлять на берег отряд без крайней необходимости и, особенно, в столь многочисленное скопление людей, когда мы не могли поддержать и даже увидеть наши шлюпки с фрегатов.

Лодки отошли от «Астролябии» в половине двенадцатого, и через три четверти часа прибыли к месту пополнения запасов воды.

Каково было удивление всех офицеров и самого мсье де Лангля, когда они увидели вместо просторной и удобной бухты маленький заливчик, заполненный кораллами, сквозь которые вел извилистый проход шириной не более двадцати пяти футов, где морской прибой был столь же силен, как на прибрежных скалах! Внутри глубина воды была меньше трех футов, и баркасы сели на дно, в то время как шлюпки оставались на плаву, потому что их отнесло довольно далеко от берега. К сожалению, мсье де Лангль осматривал эту бухту в полную воду и не предполагал, что в прилив возле острова море поднимается на пять или шесть футов. Он не мог поверить собственным глазам.

Первым побуждением мсье де Лангля было покинуть бухту и отправиться туда, где мы уже набирали воду и где для этого были все преимущества. Однако мирный и кроткий вид людей, ожидавших его на берегу с огромным количеством фруктов и свиней; женщины и дети, которых он видел среди островитян и кого они должны были бы отослать, если бы питали враждебные намерения, — все эти обстоятельства развеяли его изначальное побуждение. Непостижимый рок помешал ему прислушаться к голосу благоразумия.

Бочки четырех лодок выгрузили на сушу без малейших происшествий. Солдаты поддерживали порядок на берегу: они выстроились шеренгой, чтобы освободить место для наших работников. Однако покой продлился недолго.

Множество пирог, распродав свой груз продовольствия на борту наших кораблей, вернулись на берег, и все туземцы с них высадились в этой бухте, поэтому постепенно берег там наполнился людьми. Вместо двухсот человек, включая женщин и детей, которых мсье де Лангль застал, когда прибыл туда в половине первого, к трем часам там было от десяти до двенадцати сотен туземцев.

Количество пирог, которые утром пришли торговать с нами, было столь велико, что после полудня мы едва ли заметили уменьшение их числа. Я надеялся, что чем больше туземцев будет занято возле наших кораблей, тем спокойнее все пройдет на берегу. Сколь велико было мое заблуждение!

Положение мсье де Лангля с каждой минутой становилось все более затруднительным. Он благополучно погрузил воду в баркасы, однако в это время был отлив, и он не мог надеяться выйти в море раньше четырех часов. Тем не менее он взошел вместе с отрядом в лодку и расположился на носу со своим мушкетом и стрелками, запретив им открывать огонь, пока он не отдаст приказ.

Он понимал, что будет вынужден сделать это. В них уже полетели камни, и туземцы, лишь по колено в воде, окружали баркасы, приблизившись на три ярда. Солдаты тщетно пытались отогнать их. Если бы мсье де Лангля не сдерживал страх начать военные действия и быть обвиненным в жестокости, он, несомненно, приказал бы дать залп по туземцам из всех фальконетов и мушкетов — это должно было рассеять толпу. Однако он надеялся, что сможет обуздать туземцев, не проливая крови, и пал жертвой собственной человечности.

Вскоре град камней, бросаемых с короткого расстояния с такой силой, словно их метали пращами, поразил почти каждого человека в баркасе. Мсье де Лангль успел выстрелить лишь два раза, прежде чем его сбили с ног. К несчастью, он упал за левый борт, где свыше двухсот туземцев мгновенно забили его камнями и палками. Когда он был уже мертв, они привязали его руку к уключине баркаса, несомненно, чтобы сохранить его останки.