Путешествие по Северу России в 1791 году - [2]

О службе Челищева по возвращении в Россию ничего почти не известно. Во всяком случае, видного служебного положения он не успел приобрести и в 1790 году был только секунд-майором в отставке. Когда, в июле этого года, поднялась тревога по поводу изданного Радищевым «Путешествия из Петербурга в Москву», императрица возымела подозрение, что Челищев принимал участие в сочинении и печатании этой книги. Очевидно, что Челищев был на дурном счету при дворе. Впрочем, подозрение это оказалось несправедливым, и Челищев не подвергся никакому преследованию.

В мае 1791 года Челищев предпринял путешествие по северным областям России, при чем проехал в направлении с юго-запада на северо-восток Олонецкую губернию, посетил средние части губернии Архангельской, западные уезды Вологодской губернии и восточные — Новгородской; в декабре 1791 года он уже возвратился в Петербург. Путешествие это было совершено Челищевым на свой счет; странствовал он один, в сопровождении лишь нескольких своих слуг. Главным, по видимому, побуждением, которое руководило Челищевым, была любознательность; быть может, также и то, что, как человек, искренно религиозный, он желал поклониться многочисленным святыням Русского севера. Самые разнообразные предметы привлекали внимание его во время странствования, начиная от памятников благочестия и древности до мелких подробностей народного быта и состава чиновников в посещенных им городах; но в особенности занимало его все, что касается народного благосостояния: Челищев с живым сочувствием относится к бодрому и трудолюбивому населению Русского севера, обстоятельно описывает разнообразные его промыслы и нередко высказывает горькое сожаление о том небрежении к народным нуждам, которое обнаруживают правительственные лица и представители духовного сословия, обязанные пещись о развитии нравственных и материальных сил народа. Злоупотребления иностранцев в торговле и притеснения с их стороны русским промышленникам вызывают горячее его негодование. Весьма замечательны обильные статистические данные, сообщаемые Челищевым; по всей вероятности, они получены им от местных чиновников. Довольно много встречается у него и сведений исторических; автор почерпал их, как из устных рассказов, так и из письменных источников, которые не упускал случаев разыскивать и просматривать в разных местах; некоторые промахи в исторических его показаниях легко объясняются отсутствием в его руках общих пособий для справок. При всей своей набожности, Челищев является, однако, человеком своего века в отношении к предметам религиозным: он строго осуждает суеверие народа, а в расколе видит только «густой туман лжеверия». Во всяком случае, путевые записки Челищева представляют чрезвычайно богатый материал для изучения народной жизни Русского севера в конце прошлого века и, вместе с тем, свидетельствуют, что автор их был человек светлого ума, дельного образования и благородного, независимого образа мыслей.

В числе предметов, на которые Челищев обратил внимание во время своего путешествия, был народный язык и его местные особенности. Он собрал некоторое количество северно-русских провинциализмов и, видя в этих народных выражениях доказательство богатства Русского языка, богатства, которое не признавалось иностранцами, да и русским людям школьного образования было мало известно, - он задумал сообщить запас своих лингвистических наблюдений Российской академии. В 1793 году он представил академии записку по этому предмету, которая до сих пор хранилась в архиве и лишь в прошлом году обнародована академиком М. И. Сухомлиновым. Записка эта служит естественным дополнением к путевому дневнику Челищева и потому помещается здесь, вслед за его журналом.

Челищев имел, по-видимому, намерение издать свои путевые записки в свет. Об этом можно догадываться потому, что некоторые изображения, предназначенные служить к ним приложением, как пример, портрет Ломоносова и карта окрестностей его родины, уже награвированы и присоединены к рукописи в виде печатный оттисков. Быть может, и дополнения, сделанные в рукописи почерком самого автора, а не писца, принадлежат также к числу приготовленных работ к изданию; по содержанию своему дополнения эти такого рода, что они не могли бы явиться в печати в царствование Екатерины пли Павла; поэтому можно предполагать, что издание дневника было затеяно уже в начале царствования императора Александра, когда, как известно, печать получила значительные облегчения. Как бы то ни было, путевые записки Челищева до сих пор не появлялись в свет. Единственный литературный труд ею, известный в печати есть русский перевод немецких стихов драматической кантаты «FeIiza, Mutter der Volker», появившейся в Петербурге в 1793 году; слова подлинника сочинял какой-то Vogd, а музыку — F. W. Hessler.

Челищев умер 25-го сентября 1811 года и похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры, где свойственник его Ег. Андр. Кушелев поставил ему памятник.

В настоящем издании путевой дневник Челищева напечатан во всей полноте, без всяких пропусков и изменений, с исправлением лишь правописания, но и в сем последнем сохранены некоторые особенности, свидетельствующие о выговоре писца, который, быть может, был уроженцем Малороссии. Приписки и дополнения, сделанные в рукописи рукою самого Челищева, внесены в текст, причем заключены в прямые скобки [ ]. Воспроизведены также все изображения, приложенные к рукописи дневника; два из них: портрет М. В. Ломоносова и памятник, поставленный ему Челищевым на месте его рождения, воспроизведены посредством гелиогравюры в экспедиции заготовления государственных бумаг, a прочие исполнены литографским способом в картографическом заведении А. А. Ильина. Должно заметить, что гравюры, приложенные к дневнику Челищева, известны только в единственных старых оттисках, вклеенных в подлинную рукопись.