Путешествие по пушкинской Москве - [9]
Пушкин к тому времени, как начал заниматься танцами, совершенно переменился, став весьма резвым и непоседливым мальчиком. «Саша, был большой увалень, – утверждала Е.П. Янькова, – и дикарь, кудрявый, со смуглым личиком, не слишком приглядным, но с очень живыми глазами, из которых так искры и сыпались. Иногда мы приедем, а он сидит в зале, в углу, огорожен кругом стульями: что-нибудь накуролесил и за это оштрафован, а иногда и он с другими пустится в плясы, да так как очень он был неловок, что над ним кто-нибудь посмеется, вот он весь покраснеет, губу надует, уйдет в свой угол, и во весь вечер его со стула никто тогда не стащит: значит, его за живое задели, и он обиделся; сидит оденешенек».
Помимо дома Трубецких, брата и сестру Пушкиных возили заниматься танцами к Бутурлиным на Яузу, к Сушковым на Большую Молчановку (здесь Саша влюбился в Соню Сушкову) и на четверги к танцмейстеру Петру Андреевичу Йогелю, снимавшему зал в том числе и в Благородном собрании. И почти всегда Александр оказывался в центре внимания сверстниц: «Пушкин с сестрою учился танцевать в семействе князя И.Д. Трубецкого, на Покровке, близком к их дому и семейству. Княжны, ровесницы Пушкина, рассказывали мне, что Пушкин всегда смешил их своими эпиграммами, сбирая их около себя в каком-нибудь уголку. В этом доме я имел честь видеть часто мать и сестру Пушкина около 1820 года. Сестра славилась своим умом, живостью и характером между своими подругами», – вспоминал Михаил Погодин.
«Дом-комод» на Покровке является не только хорошо сохранившимся памятником пушкинской Москвы, но это еще и редкий, совершенно необычный памятник русской архитектуры позднего барокко второй половины XVIII века, единственный в своем роде. Вспомним, что расцвет барокко, который характеризуется такими свойствами, как грандиозность и пышность, патетическая приподнятость и пристрастие к эффектным элементам, совмещение иллюзорного и реального, пришелся на гораздо более ранний период – первую половину XVIII века, а с 1760-х этот стиль вытесняется классицизмом. Вот почему дом на Покровке еще до превращения его в «комод» прозвали «московским Зимним дворцом». Зимний, главный императорский дворец в Петербурге был построен Растрелли в 1754–1762 году также в стиле барокко. Динамичная ордерная композиция, рисунок деталей, уникальное для Москвы богатство оформления «дома-комода» напоминают самые знаменитые дворцовые здания того времени.
Однако русское барокко не знает таких объемно-пространственных решений в архитектуре жилых зданий. Даже петербургские дворцы 1750–1760-х годов строились на прямоугольных планах. Что же касается «дома-комода», то его криволинейные помещения разной формы и размера составляют основу планировки, а изгибы их стен непосредственно выражены в объеме здания. Эти выступы, в частности, подчеркнуты колоннами с характерным для эпохи сложным ритмом их повторения. На угловых выступах колонны и фронтоны ориентированы диагонально, что усиливает пластическое богатство здания. Крупные наличники и пышная лепнина почти целиком заполняют стены, особенно со стороны двора. Архитектурная ценность «дома-комода» как памятника русского зодчества подчеркивается и необычной для жилого здания деталью – лепными раковинами в нишах первого этажа.
План дома князя И.Д. Трубецкого, 1825. (Центральный архив научно-технической документации Москвы)
Торжественную парадность развернутому вдоль улицы усадебному ансамблю придают флигеля. Их продольные фасады, более сдержанные, отделаны уже в формах раннего классицизма. И в этом – яркая иллюстрация перехода от одного архитектурного стиля к другому. К настоящему времени замыкающий корпус усадьбы сохранил лишь сводчатый центральный проезд; боковые здания на узком заднем дворе полностью перестроены.
Богатый интерьер «дома-комода» характеризуется не только многообразием помещений, но и их сложными, прихотливыми сочетаниями, что позволяет провести аналогию с увеселительными павильонами, навевающую некоторые приемы рококо. В начале XIX века дом сильно пострадал во время пожара, но основная планировка дома сохранилась. К этому времени относится и оформление уникального овального зала. Внутри «дома-комода» есть на что посмотреть. Это и нарядные декоративные колонны, и высокие двери ампирного рисунка, и прямые и вогнутые угловые печи, облицованные изразцами второй половины XIX века (интересно, что до середины прошлого века в доме было печное отопление), и чугунные лестницы (заменившие деревянные во второй половине XIX века). В советское время была утрачена интереснейшая винтовая лестница в юго-западном крыле здания[4].
С этим домом связана занятная старомосковская легенда о тайном браке Алексея Разумовского с императрицей Елизаветой, произошедшем на следующий год после того, как в ночь на 25 ноября 1741 года гвардия возвела дочь Петра Первого на царский престол. Влюбленные приехали в Москву, где тайно обвенчались в церкви Воскресения в Барашах (Покровка, 26; построена в 1652 году, в советские годы значительно пострадала). В подтверждение тайного брака московские старожилы указывали на выточенную из дерева позолоченную царскую корону, водруженную якобы в честь этого венчания на куполе Воскресенской церкви. Теперь, к сожалению, и самой короны нет, как нет и возможности удостовериться в ее существовании.
