Путешествие писателя. Мифологические структуры в литературе и кино - [20]

РАЗНОВИДНОСТИ ГЕРОЕВ

Герои бывают разные: решительные и сомневающиеся, коллективисты и отшельники, антигерои, трагические герои, герои — катализаторы действия. Как и все другие архетипы, героический архетип гибок и может получать разнообразные воплощения. Вбирая в себя черты других символических фигур, он образует гибриды, такие как герой-плут, либо может временно надеть маску оборотня, наставника или даже тени.

Будучи в большинстве своем положительными персонажами, герои порой олицетворяют и темные стороны эго. Чаще всего мы видим героя в действии, но иногда он демонстрирует последствия слабости или нежелания действовать.

ГЕРОИ РЕШИТЕЛЬНЫЕ И СОМНЕВАЮЩИЕСЯ

Герои бывают двух типов: 1) решительный, активный, полный энтузиазма, склонный к приключениям, не нуждающийся во внешних стимулах, или 2) полный сомнений, нерешительный, ему требуется толчок извне. Так или иначе, ничто не мешает сделать историю увлекательной, хотя вариант с сомневающимся героем может придать сценарию неожиданные повороты. Лучше всего, чтобы пассивный герой в какой-то момент под влиянием обстоятельств начал меняться и почувствовал вкус к приключениям.

АНТИГЕРОИ

Термин «антигерой» может толковаться по-разному, в связи с чем нередко возникает путаница. Для простоты будем считать, что антигерой — не противоположность героя, а особая его разновидность, в том числе это может быть человек, который не в ладах с законом или аморален с точки зрения общества, но при этом вызывает симпатию аудитории. Мы сочувствуем аутсайдерам, потому что сами хотя бы раз в жизни ощущали себя таковыми.

Можно выделить две разновидности антигероев: 1) персонажи, по большей части проявляющие себя как обычные герои, но при этом им присущ налет цинизма или чем-то они «ранены», например герои Богарта из фильмов «Глубокий сон» (The Big Sleep, 1946) и «Касабланка»; 2) трагические герои, фигуры, которые могут не вызывать восхищения или даже заслуживать порицания, такие как шекспировский Макбет или герой фильма «Лицо со шрамом» (Scarface, снятого Говардом Хоуксом в 1932-м и Брайаном Де Пальмой в 1983-м) или Джоан Кроуфорд[9] в «Дорогой мамочке» (Mommie Dearest, 1981).

«Раненый» антигерой может быть доблестным рыцарем в потускневших доспехах, одиночкой, отвергающим общество или отвергаемым им. Иногда такие персонажи одерживают победы и завоевывают симпатию зрителей на все времена, но в глазах социума они остаются изгоями. К этому типу можно отнести Робин Гуда, всех благородных пиратов и бандитов, а также многих персонажей Хамфри Богарта. Часто это достойные люди, презирающие погрязший в разврате мир: например, полицейские или военные, разочаровавшиеся в своей профессии и ставшие частными сыщиками, контрабандистами или игроками. Мы симпатизируем им как бунтарям, бросившим вызов обществу, — ведь нам всем порой хочется это сделать. Представителей еще одной разновидности такого архетипа играют Джеймс Дин в фильмах «Бунтарь без идеала» (Rebel Without a Cause, 1955) и «К востоку от рая» (and East of Eden, 1955) и Марлон Брандо в фильме «Дикарь» (The Wild One, 1953), чей персонаж был в свое время выразителем позиции молодого поколения, не желающего жить по-старому. Сегодня эту традицию продолжают такие актеры, как Микки Рурк, Мэтт Диллон и Шон Пенн.

Антигерой второго типа близок к герою классической трагедии: он не может побороть собственных внутренних демонов, и в итоге они низвергают и уничтожают его. Такой герой часто наделен обаянием и даже рядом качеств, достойных восхищения, но порок все же оказывается сильнее. Даже если персонаж малопривлекателен, мы наблюдаем его падение сочувственно, поскольку знаем: при неудачном стечении обстоятельств каждый из нас мог бы оказаться в таком положении. Подобно тому как древние греки очищались, сопереживая Эдипу, мы выплескиваем эмоции, учась на ошибках героя Аль Пачино из «Лица со шрамом», героини Сигурни Уивер из фильма «Гориллы в тумане» (Gorillas in the Mist, 1988) или Дайан Китон из экранизации романа Джудит Росснер «В поисках мистера Гудбара» (Looking for Mr. Goodbar, 1977).

ГЕРОИ-КОЛЛЕКТИВИСТЫ

Одним из критериев классификации героев является их социальная позиция. Подобно первым сказителям — древним людям, занимавшимся охотой и собирательством на равнинах Африки, герои в большинстве своем коллективисты: в начале истории они ощущают себя частью общности, которую им приходится покинуть, отправившись странствовать по далекому особенному миру. Встречая их впервые, мы видим перед собой членов клана, племени, сельской или городской общины, семьи. История начинается с того, что герою приходится покинуть группу (действие первое) и одиноко скитаться вдали от нее (действие второе), чтобы в финале наконец-то с ней воссоединиться (действие третье).

Социально ориентированным героям часто предлагается выбор: вернуться домой или остаться в особом мире. Персонажи, которые предпочитают второе, — редкость в западной культуре, но достаточно часто встречаются в сказках народов Азии.

ГЕРОИ-ОДИНОЧКИ

Герою-коллективисту противостоит герой-одиночка, столь часто встречающийся в вестернах: Шейн (Shane, 1953), Человек без имени (Man with No Name, 1977) в исполнении Клинта Иствуда, Итан из фильма «Искатели» (The Searchers, 1956) в исполнении Джона Уэйна или одинокий рейнджер (Lone Ranger, 1949). В начале истории герой показан в изоляции от общества. Его среда обитания — девственная природа, а естественное состояние — одиночество. Путешествие начинается с попытки вернуться к людям (действие первое); происходит какое-то приключение, возникают естественные трения внутри группы (действие второе), после чего герой возвращается к уединению (действие третье). Племя или деревенская община становится для одиночки чуждым миром, где ему некомфортно. Суть этого архетипа превосходно схвачена в финальным кадре «Искателей»: на фоне дверного проема мы видим, как персонаж Джона Уэйна удаляется в пустыню от уюта и радостей домашнего очага. Подобные герои встречаются не только в вестернах, но и в боевиках и драмах, где отставной полицейский вновь включается в работу, отшельник возвращается к жизни в обществе, а человек, эмоционально изолированный от окружающих, оказывается перед искушением отдаться вдруг нахлынувшему чувству.