Путешествие натуралиста вокруг света на корабле "Бигль" - [10]

13 апреля. — После трехдневного путешествия мы приехали в Сосего, поместье сеньора Мануэла Фигиреда, родственника одного из моих попутчиков. Дом был нехитрый и, хотя по форме походил на сарай, вполне соответствовал климату. В гостиной позолоченные стулья и диваны представляли странный контраст с выбеленными стенами, тростниковой крышей и окнами без стекол. Дом вместе с амбарами, конюшнями и мастерскими для чернокожих, которые были обучены различным ремеслам, составлял своего рода неправильный четырехугольник, посредине которого сушилась большая груда кофе. Постройки эти стоят на небольшом холме, который возвышается над возделанными полями, и со всех сторон окружены темно-зеленой стеной пышного леса. Главный продукт этой части страны — кофе. Считают, что каждое дерево приносит ежегодно в среднем по два фунта, но некоторые деревья дают и по 8 фунтов [ок. 4 кг]. Маниок, или кассава, тоже разводится здесь в большом количестве7. Все части этого растения используются: листья и стебли употребляются в корм лошадям, а корни перетирают, и полученная таким образом растертая масса, отжатая досуха и испеченная, дает фаринью — главную пищу в Бразилии. Любопытно, но, впрочем, широко известно, что сок этого в высшей степени питательного растения чрезвычайно ядовит. Несколько лет назад в этой фазенде имении околела корова, выпившая немного этого сока. Сеньор Фигиреда говорил мне, что в прошлом году он посеял один мешок фейжана, т. е. бобов, и три мешка риса; бобов он собрал в 80 раз, а риса в 320 раз больше, чем посеял. На пастбищах пасутся коровы отличной породы, а леса так изобилуют дичью, что на протяжении трех последних дней здесь ежедневно убивали по оленю. Такое изобилие пищи проявилось за обедом: если столы еще кое-как выдерживали тяжесть яств, то гостям приходилось весьма тяжко, так как им полагалось непременно попробовать каждое блюдо. Однажды, когда я, как мне казалось, тщательно рассчитал, что решительно все блюда были мной испробованы, к моему крайнему ужасу, появились еще жареный индюк и поросенок во всей своей вещественной реальности. Во время трапезы один из слуг только и делал, что изгонял из столовой нескольких старых собак да чернокожих ребятишек, которые при первом же удобном случае то и дело дюжинами забирались обратно в комнату. Пока удавалось гнать от себя мысль о рабстве, этот простой и патриархальный образ жизни производил в высшей степени чарующее впечатление — так все в нем проникнуто полной отчужденностью и независимостью от остального мира. Как только завидят постороннего человека, принимаются звонить в большой колокол и обыкновенно палят из маленьких пушек. Таким образом событие возвещается скалам да лесам, ибо извещать больше некого. Как-то раз утром, за час до рассвета, я пошел погулять, чтобы насладиться торжественной тишиной окружающей природы; но под конец безмолвие было нарушено утренним гимном, который громкими голосами пели чернокожие всей деревни: так они обыкновенно начинают свой трудовой день. Я не сомневаюсь, что на таких фазендах, как здешняя, невольники живут счастливо и в довольстве. По субботам и воскресеньям они работают на себя, а в этом благодатном климате и двух дней работы достаточно, чтобы прокормить работника и его семью в течение целой недели.

14 апреля. — Покинув Сосего, мы отправились в другое поместье, на Рио-Макаэ, которое было последним участком обработанной земли в этом направлении. Поместье имело две с половиной мили в длину, а как далеко оно простиралось в ширину, владелец и сам забыл. Расчищен был только незначительный участок, но почти каждый акр мог бы приносить богатые произведения тропических стран во всем их разнообразии. Если принять во внимание, что Бразилия занимает огромную территорию, то количество возделанной земли покажется ничтожным в сравнении с тем, какое остается в первобытном состоянии. Какое огромное население сможет в будущем прокормить эта земля Весь второй день путешествия дорога была до того заросшей, что одному человеку приходилось идти впереди с тесаком и рубить ползучие растения. Лес изобиловал красивыми формами, среди которых древовидные папоротники, хотя и небольшие по размеру, ярко-зеленым цветом своей листвы и изящным изгибом листовых пластинок заслуживали самого большого восхищения. Вечером шел проливной дождь, и, хотя термометр показывал 18°, я сильно продрог. Как только дождь прекратился, я с интересом наблюдал, какое необыкновенно сильное испарение началось по всему лесу. Холмы на сто футов в вышину были окутаны густым белым туманом, который подобно столбам дыма поднимался из самых заросших мест леса, и особенно из долин. Я наблюдал это явление несколько раз и полагаю, что оно обусловливается громадной поверхностью листвы, нагретой до начала дождя солнечными лучами.

Пока мы жили в этом поместье, я чуть не стал свидетелем одной из тех жестокостей, какие возможны только в рабовладельческой стране. Из-за какой-то ссоры и тяжбы владелец хотел было отобрать всех женщин и детей у своих невольников и продать их поодиночке с публичного торга в Рио. Он не сделал этого лишь из расчета, а не из чувства сострадания. Впрочем, я не думаю, чтобы даже мысль о бесчеловечности разлучения тридцати семейств, живших вместе долгие годы, пришла в голову владельцу. И вместе с тем я поручусь, что человечностью и добротой он был наделен в большей степени, нежели рядовой человек. Должно быть, ослеплению, до которого могут довести человека корыстолюбие и эгоизм, нет границ. Хочется рассказать об одном пустяковом случае, который в то время поразил меня сильнее, чем все рассказы о жестокостях. Я переправлялся через реку с одним негром, на редкость тупоумным. Пытаясь втолковать ему что-то, я громко заговорил и, жестикулируя, взмахнул рукой близко от его лица. По-видимому, он решил, что я разгневан и собираюсь его ударить, потому что он мгновенно вытянул руки по швам, полузакрыв глаза и с испуганным выражением на лице. Никогда не забуду того смешанного чувства удивления, отвращения и стыда, которое я испытал при виде взрослого сильного человека, побоявшегося отвести удар, направленный, как он полагал, ему в лицо. Этого человека низвели уже на такую ступень деградации, которая ниже рабства самого беззащитного животного.