Путешествие на Запад. Том 4 - [188]

      Ученье озарило их.

К его спасительной твердыне

      Они пришли дорогой бедствий

И лишь теперь свой настоящий,

      Свой вечный облик обрели.

Для них, навек освобожденных,

      Распалась цепь причин и следствий,

И власть над ними потеряли

      Грехи и пагубы земли.

Трех колесниц великой силой

      Сполна их мудрость овладела,

Свободы всех своих движений

      Они добились навсегда,

Пройдя десятки испытаний,

      Они достигли их предела

И по земле отныне могут

      Передвигаться без труда.

Пешком им больше не придется

      Пересекать хребты и реки,

На длинный посох опираясь,

      Брести с узлами на спине.

К своей природе изначальной

      Вернулись души их навеки

И вот на дивной черепахе

      Плывут по бурной быстрине.

Черепаха, преодолевая бурные волны, лишь к вечеру начала приближаться к восточному берегу.

– Почтенный наставник, – вдруг заговорила черепаха, – помнишь, я просила тебя, чтобы ты, когда прибудешь на Запад, при встрече с Буддой Татагатой замолвил обо мне словечко и спросил его: долго ли мне еще осталось жить на свете. Исполнил ты мою просьбу?

А надобно вам сказать, что почтенный наставник, с того времени, как совершил омовение в монастыре Юйчжэнь, избавился у Заоблачной переправы от бренного тела и взошел на чудесную гору Линшань, все свои помыслы обратил на то, чтобы поскорей поклониться Будде. Когда же он очутился среди сонма Будд, бодисатв и праведных монахов, он горел одним лишь желанием – получить священные книги и обо всем остальном позабыл, поэтому и не спросил о долголетии черепахи. Теперь он не знал, что делать: ему не хотелось обидеть черепаху, но солгать ей он тоже не мог. Долго кряхтел он, но так ничего и не сказал. Черепаха догадалась, что наставник не спрашивал о ней, качнулась всем туловищем и нырнула на дно вместе с четырьмя монахами, конем и священными книгами. Хорошо, что Танский наставник избавился от бренного тела и стал бессмертным праведником. Если бы случилось то же самое в прошлый раз, то он, конечно, остался бы на дне реки. Белый конь, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн, к счастью, умели плавать. Сунь У-кун расхохотался и сразу же проявил свое волшебство: он подхватил Танского наставника, вытащил его из воды и вышел на восточный берег. Но узлы со священными книгами, одежда, седло и поводья вымокли насквозь.

Не успели учитель и его ученики выйти на берег и привести себя в порядок, как неожиданно налетел вихрь, небо потемнело, засверкала молния, закружились мелкий песок и камни, и разразилась страшная буря.

После первого порыва

      Не прошло еще мгновенья,

А уже Земля и Небо –

      Все кругом пришло в волненье,

И едва удары грома

      Отозвались многократно,

Затряслись крутые горы,

      Реки хлынули обратно.

Ярко молния блеснула,

      И огонь ее летучий

Брызнул в стороны клинками

      Сквозь нахлынувшие тучи,

И сияющее небо,

      Гор гранитные устои –

Все вокруг застлалось мглою,

      Непроглядною, густою…

А потом завыла буря

      Вихревыми голосами,

Грозный гром кататься начал

      Над горами, над лесами,

И во тьме изломы молний

      Нестерпимо заблистали

Раскаленными струями

      Извивающейся стали.

Небеса, луну и звезды –

      Все туманы затопили,

И в лицо швыряет ветер

      Заверти песка и пыли,

И стремглав бегут от грома,

      Бросив ловлю, бросив игры,

Перепуганные барсы

      И встревоженные тигры.

Оглушенные грозою,

      Обезумевшие птицы

С криком мечутся в тумане,

      Не решаются спуститься,

А деревья глухо стонут

      В рукопашной с бурей злою

И бесследно исчезают

      За сгустившеюся мглою.

Высоко к реке Небесной,

      К нескончаемой лазури,

Взвились яростные смерчи

      Поднимающейся бури,

Закипели, забурлили

      В ней стремительные волны,

И до дна ее глубины

      Озаряют вспышки молний.

Там, на дне ее потоков,

      Вьются змеи и драконы,

Позабыв свою отвагу,

      Робко прячутся в затоны,

Мгла свинцовая застлала

      Берега ее крутые…

Да, такую бурю люди

      Здесь увидели впервые!

Ну и ветер! Оголяет

      Гор задебренные кручи,

Вековые сосны валит,

      Рвет бамбук рукой могучей.

Ну и гром! По небу тучи

      Гонит голосом сердитым,

На земле людей пугает,

      Близкой гибелью грозит им.

Ну и молния! Сверкает,

      Ослепительная, злая,

Вьется змейками златыми,

      Землю разом озаряя.

Ну и мгла! За ней не видно

      Ни реки, ни гор, ни леса,

Даже небо заслонила

      Непроглядная завеса.

Танский наставник в испуге всем телом прижал узлы со священными книгами. Ша-сэн тоже придавил коромысло с книгами. Чжу Ба-цзе старался удержать белого коня, а Сунь У-кун начал обеими руками вращать свой посох, ограждая им наставника от возможного нападения. Дело в том, что ветер, туман, гром и молнии были вызваны злыми мэрами из Темного царства теней, которые намеревались отнять священные книги. Буря бушевала всю ночь и лишь к рассвету утихла. Танский наставник, промокший до нитки, дрожал всем телом.

– У-кун! – спросил он. – Почему же все это случилось?

– Наставник, ты многого не знаешь, – тяжело дыша, начал объяснять Сунь У-кун. – Добыв с нашей помощью священные книги, ты совершил настоящий подвиг и тем самым как бы похитил у Неба и Земли счастье, которое дает всем возможность существовать столь же долго, как земля и небо, светить столь же ярко, как солнце и луна, всегда сохранять молодость и быть нетленными! Вот почему Небо и Земля не могут примириться с этим, а божества и духи завидуют нам и хотят похитить у нас драгоценные книги. Но, во-первых, книги промокли насквозь; во-вторых, ты своим правоверным телом прижал их, а потому гром не смог разрушить их, молнии не смогли спалить их, туман не смог скрыть их, к тому же я все время вертел свой железный посох, защитив светлую и непорочную силу Ян. Когда же наступил рассвет, силы Ян возобладали над темными силами Инь, которые рассеялись, так и не сумев отнять у нас священные книги.