Путешествие на Запад. Том 4 - [175]

Продолжая стоять на коленях, сверхштатный чиновник Коу Хун стал рассказывать, как было дело:

– Почтенный отец, – начал он, – ведь и на самом деле с этими четырьмя праведными монахами поступили несправедливо! В ту ночь ко мне в дом ворвались человек тридцать, а то и больше отъявленных разбойников. Они зажгли факелы, вооружились палками и начали грабить мое имущество. Мне стало жалко терять свое добро, и я начал усовещивать их. Неожиданно один из них так пнул меня ногой, что я сразу же умер. А эти праведные монахи ни в чем не повинны! – Затем он подозвал жену и накинулся на нее: – Ну, скажи, кто меня пнул ногой и убил насмерть? Как смели вы подать лживую жалобу? Я попрошу правителя округа наказать вас!

Тут все домашние, старые и малые, повалились в ноги Коу Хуну и принялись отбивать земные поклоны.

Правитель округа проявил полное великодушие и простил им вину. После этого Коу Хун приказал устроить пир, чтобы отблагодарить окружное и уездное начальство за щедрые милости. Однако чиновники посидели недолго и вернулись в свои учреждения.

На следующий день хозяин дома вновь вывесил вывеску «Добро пожаловать, монахи» и стал уговаривать Танского наставника остаться у него пожить, но тот наотрез отказался. Тогда Коу Хун созвал всех своих родных и друзей; опять, как в прошлый раз, были вынесены флаги и хоругви, и начались пышные проводы.

Вот уж поистине:

В расселинах земли угрюмой,

      Где многое скрывает мгла,

Таятся мрачные злодейства,

      Творятся темные дела.

Но над землей, в безбрежном небе,

      Поныне истина тверда,

И душу добрую напрасно

      Там не обидят никогда.

Нелегок путь, но добровольно

      Взяв на себя тяжелый труд,

К благому Будде Татагате

      Упорно путники идут.

Идут к Линшань – горе чудесной,

      Где мудрость, мир и чистота,

Где к беспредельному блаженству

      Открыты вечные врата.

О том, как наши путники встретились наконец с Буддой, вы узнаете из следующей главы.

ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ВОСЬМАЯ,

в которой будет рассказано о том, как, обуздав мысль, быструю словно конь, и желания, суетливые словно обезьяна, монах избавился наконец от своей оболочки и как, совершив подвиг, он улицезрел живого Будду Татагату

Как только Коу Хун ожил, нашим монахам снова устроили пышные проводы со знаменами и хоругвями, с барабанщиками и музыкантами; монахи-буддисты и монахи-даосы, а также родные и друзья Коу Хуна заняли свои места, и шествие тронулось, но мы об этом рассказывать не будем.

Вернемся к Танскому монаху и его ученикам, которые вышли на большую дорогу. Они на каждом шагу убеждались в том, что обитель Будды на Западе действительно отличается от всех прочих мест, в которых они побывали. Здесь росли диковинные цветы, чудесные травы, старые кипарисы и сосны. Жители все были обращены к добру, и в каждом доме монахам давали приют и пищу. В горах путники встречали людей, занимающихся самоусовершенствованием; в лесах они слышали, как странники читают нараспев священные сутры.

Наставник и его ученики с наступлением темноты останавливались на ночлег, а с рассветом продолжали свой путь. Так прошло еще дней шесть или семь и вдруг перед ними выросли ряды высоких построек и многоярусных теремов. Вот послушайте, как они описаны в стихах:

Громады башен в небеса

      Вздымаются на сотни чи,

И на узорных кровлях их

      Дробятся ясные лучи.

Они вздымаются туда,

      Где Хань – Небесная река

Сквозь ледяную пустоту

      Течет несчетные века.

С остроконечных их вершин

      Увидеть можно, как вдали

Светило, разметав лучи,

      Спускается за край земли.

А если с кровли золотой

      Поднимешь руку в высоту –

Звезду, летящую с небес,

      Шутя, поймаешь на лету!

Вон многоярусных дворцов

      Встает величественный ряд,

И словно небо проглотить

      Их окна светлые хотят,

А гребень разноцветных крыш

      Высоко в поднебесье взмыл,

И задевают облака

      За острые концы стропил.

Сто желтых аистов сюда

      Приносят вести каждый год,

Когда стареет зелень рощ,

      И в мире осень настает,

И птицы пестрые луань

      Посланья доставляют в срок,

Едва вечернюю листву

      Прохладный тронет ветерок.

Да, наконец то вот они,

      Те драгоценные дворцы,

О чьей нетленной красоте

      Рассказывают мудрецы,

Те расписные терема

      Для праведников и богов,

Подворья из чудесных яшм,

      Дворцы из чистых жемчугов!

Здесь, в храмах Истины живой

      Святые сходятся толпой,

Про вечный, неизменный Путь

      Ведут беседы меж собой,

Отсюда благодатный свет

      Во всю вселенную проник,

Распространяя по земле

      Сокровища священных книг.

Здесь круглый год свежи цветы,

      Как в солнечные дни весны,

Здесь ветви сосен круглый год,

      Как после ливня, зелены.

И в изобилье круглый год

      Полна густая сень садов

И фиолетовых грибов,

      И удивительных плодов.

Прекрасен этот дивный град –

      Дворцов и башен стройный ряд,

И стаи фениксов над ним

      В бездонных небесах парят:

Их крылья красные горят,

      Купаясь в синем хрустале,

И шлют спасительную весть

      Всему живому на земле.

Танский наставник поднял свою плеть и, указывая вдаль, воскликнул:

– У-кун! Смотри, до чего там красиво!

– Наставник! – с укоризной промолвил Сунь У-кун. – Когда всякие оборотни обманывали тебя, воздвигая ложные владения Будды, когда они сами принимали облик Будды, ты воздавал им почести и кланялся до земли, а теперь, когда мы прибыли в настоящую обитель Будды, ты даже не слезаешь с коня!