Путешествие на Запад. Том 4 - [152]

Придворные дамы, оказавшиеся похрабрее, подобрали сброшенные оборотнем одежды и украшения, головные шпильки и браслеты и показали царицам.

– Все это было на царевне, – сказали они, – царевна, скинув с себя одежды, вступила в бой с волшебным монахом, и теперь они сражаются в воздухе. Она – самый настоящий злой дух-оборотень.

Постепенно государь и государыня, а также придворные дамы начали понемногу приходить в себя от испуга и принялись смотреть на небо. Но мы пока оставим их.

Вернемся к оборотню и Великому Мудрецу Сунь У-куну, которые вели бой друг с другом. Прошло уже почти полдня, но все еще не видно было, кто из них выйдет победителем. Кинув свой посох вперед, Сунь У-кун крикнул: «Превратись!». Сразу же из одного посоха появилось десять, из десяти – сто, а из ста – тысячи. Они заполнили почти половину небосвода, мелькая, словно извивающиеся змеи. На оборотня со всех сторон посыпались удары, и он стал терять силы. Преобразившись в чистый ветерок, оборотень бросился бежать и умчался в лазоревую бездну небес. Сунь У-кун тотчас же прочел заклинание, от которого все посохи вновь собрались в один, и, оседлав благовещий луч, погнался за оборотнем. Приблизившись к Западным небесным воротам, Сунь У-кун увидел сияние. То были стяги и знамена небесных воинов. Тогда он закричал во всю глотку:

– Эй! Хранители небесных ворот! Держите духа-оборотня! Не выпускайте его!

В это время у ворот находился сам небесный князь – хранитель государств и с ним четыре главных небесных полководца: Пан, Лю, Гоу и Би. Все они тотчас подняли свое оружие и преградили путь оборотню. Оборотню некуда было деваться, он повернул обратно и вновь схватился с Сунь У-куном, пустив в ход свою дубинку.

Вращая посох колесом, Сунь У-кун присмотрелся к дубинке и заметил, что она похожа на пест, которым толкут зерна: на одном ее конце было утолщение, а другой конец был заостренным.

– Эй ты, скотина! – закричал Сунь У-кун. – Что это у тебя за оружие? И как осмеливаешься ты с такой дубинкой выступать против меня, Сунь У-куна? Живо сдавайся! Не то я одним ударом палицы размозжу тебе голову.

– Да ты не знаешь, что у меня за оружие! – скрежеща зубами от ярости, воскликнул оборотень. – Вот послушай, что я тебе расскажу!

Знай: матерьял, из которого сделана

      Эта дубинка, что славу стяжала, –

Яшма чудесная, яшма бесценная

      Цвета бараньего свежего сала.

Сколько веков ее мастер обтачивал,

      Счесть не под силу и тайной науке:

Во времена первозданного хаоса

      Это оружье попало мне в руки.

Первым добыть мне ее посчастливилось,

      Мне помогли и коварство и сила.

Происхожденье ее – необычное:

      Высшее небо ее породило.

Сосредоточена в ней животворная

      Мощь величайшего в мире сиянья –

Та, что от солнца с небес растекается

      По четырем сторонам мирозданья.

Ей, несравненной, не знающей устали,

      Пять своих сил подарила природа,

Духом она благовещим проникнута,

      Ей не страшна никакая невзгода.

И, неразлучен с чудесной дубинкою,

      Долго средь лунного жил я народца,

Долго толок драгоценное снадобье

      Возле дворца, что Коричным зовется.

Знай, что к цветам я питаю пристрастие,

      Вот почему я на землю спустился,

Краем Небесных бамбуков прельстившийся,

      В нежную девственницу превратился.

В царских палатах живя припеваючи,

      Только одним я желаньем пылаю:

С Танским монахом, почтенным и праведным,

      Брачный союз заключить я желаю.

Так предначертано было заранее,

      Мне с нареченным сейчас пировать бы,

Ты же задумал расстроить мой замысел,

      Чтобы не праздновать мне этой свадьбы?

Дерзостный, ищешь ты собственной гибели,

      Так приготовься же к смертному бою.

Эй, негодяй, оскорбитель непрошеный,

      Вот я когда рассчитаюсь с тобою!

Знай, что оружье давно мое славится

      И меж нечистыми и меж святыми,

Знай, что с дубиною посох не справится,

      Хоть и с узорами он золотыми.

В Лунном дворце Необъятного холода

      Этим оружьем толок я лекарство.

Стоит хоть раз прикоснуться им к недругу –

      Сразу он канет в загробное царство!

Выслушав оборотня, Сунь У-кун громко рассмеялся и сказал:

– Ну и скотина же ты! Хорош, нечего сказать! Неужели ты не знаешь о моем могуществе, раз жил в Лунном дворце? Да еще смеешь препираться со мною? Живо покажись в своем первоначальном виде и изъяви мне покорность. Тогда я пощажу тебя и оставлю в живых.

– Я знаю тебя, – спокойно отвечал оборотень, – ты тот самый конюший, который пятьсот лет назад учинил великое буйство в небесных чертогах. Полагалось бы, конечно, уступить тебе. Но ты расстраиваешь мою свадьбу, а за это мстят кровью, как за убийство родителей. Поэтому я не могу смириться и должен проучить тебя, конюший, за твою неслыханную дерзость и кощунство!

Слово «конюший» задело за живое Великого Мудреца Сунь У-куна. Он страшно разгневался, поднял железный посох и кинулся бить оборотня, но тот завертел своей дубинкой, и снова начался бой.

И в самом деле, в целом мире

      Соперников достойней нет,

Знать, сила в посохе святая,

      Раз одолел он столько бед!

И этот пест несокрушимый,

      Округлый с одного конца,

Которым снадобье бессмертья