Путешествие на юг - [37]

Б а р м и н. Скажу определеннее: себя.

С о ф ь я  П е т р о в н а. Возможно. Но ты знаешь — со своими страхами я привыкла справляться сама.

Б а р м и н. Позволь хотя бы поухаживать за тобой. (Забирает у нее пальто, помогает одеться.) Неужели можно всю жизнь — ежедневно, ежечасно — казнить человека за ошибку, совершенную миллион лет назад?

С о ф ь я  П е т р о в н а. Не знаю. Тоня считает, что нельзя.

Б а р м и н (воспрянув духом). Вот видишь! А ведь она умница, чего не скажешь о двух дурнях, давших ей жизнь… Через неделю я буду у Василькова. Хочу уговорить его отправиться со мной на Балахшинский хребет.

С о ф ь я  П е т р о в н а. Уговорить? За снежным человеком этот безумец побежит с резвостью жеребенка.

Б а р м и н (осторожно). Ты разрешишь заодно навестить и тебя?

С о ф ь я  П е т р о в н а. Зачем?

Б а р м и н. Я не стану делать вид, будто ничего не случилось. Но неужели нельзя начать все сначала? Как двадцать лет назад?

С о ф ь я  П е т р о в н а (просто). Я не говорю тебе «нет».

Б а р м и н. Но не говоришь и «да».

С о ф ь я  П е т р о в н а. Не настаивай, Степан. Дай мне привыкнуть к этой мысли. Может быть, через какое-то время, потом. (Отступила на шаг, критически рассмотрела Бармина.) Что ж, для больного ты выглядишь вполне прилично… Как говорит нынешнее поколение — пока.

Б а р м и н (удерживая ее). Ты больше ничего не хочешь сказать?

С о ф ь я  П е т р о в н а. Ни-че-го.

Б а р м и н. Даже нечто ни к чему не обязывающее? Ничего не значащий пустяк?

С о ф ь я  П е т р о в н а (светским тоном). Вчера была омерзительная погода. Казалось, это на всю жизнь. А сегодня — взгляните! — солнце, и ощутимо пахнет весной. Чудесная погода! Не правда ли, сэр? (И как в юношеские годы, подняв в приветствии руку.) Салют! (Выходит.)

Бармин, оставшись один, некоторое время пребывает в задумчивости, делает шаг к телевизору, но, раздумав включать его, подходит к окну. Не увидев ничего примечательного, перемещается к другому окну, но по дороге задерживается у зеркала.

Б а р м и н (своему отражению). Чудесная погода, не правда ли, сэр?

Т о н я (вносит ведро с картошкой). Любуетесь собственной красотой?

Б а р м и н (очень доволен жизнью). Распускаю хвост. (Как прежде.) Чудесная погода, не правда ли, сэр?

Т о н я (презрительно фыркнув). Вам бы артистом быть, а не ученым кротом.

Б а р м и н. Кем-кем?.. Ах, ты имеешь в виду археологию? (Воздев палец.) Антонина, остерегись! Я почти добился своего — а я почти всегда добиваюсь своего! И если снова пребудет над тобой моя отцовская власть, я припомню тебе это оскорбление моей самой замечательной профессии на земле.

Т о н я (пересыпает картошку в котел). Это правда — своего вы почти добились. Не знаю, чего вы наплели моей маме, но улыбка у нее была бессмысленнее, чем у Васюты — нашего деревенского дурачка.

Б а р м и н (играя). Святая мадонна! Она говорит так о женщине, давшей ей жизнь!

Т о н я. Я о ней что угодно могу говорить. Но вы посмейте ей хоть слово обидное сказать — со мной будете дело иметь.

Б а р м и н. Слушаю и повинуюсь. (Подходит, обнимает ее за плечи.) Послушай, девочка…

Т о н я (резко обернулась). Не сметь прикасаться ко мне!

Б а р м и н (растерялся от этой неожиданной вспышки). Изволь. Но мне кажется…

Т о н я (не дав ему договорить). Кажется — перекреститесь. А ну-ка, садитесь, я вам кое-что скажу.

Бармин внимательно посмотрел на Тоню, но, не выдержав ее взгляда, с удивлением понял, что сейчас он попал под власть этой девчонки. Делая жалкую попытку сохранить достоинство, пытается обернуть все это в шутку, для чего, как солдат, сдающийся в плен, поднимает руки, улыбнувшись, покорно направляется к креслу.

(Садится на стол, так же, как она сидела в разговоре с Софьей Петровной.) Я вижу, вы уже забрали себе в голову, будто вы мой отец, уже прикинули, как будете учить меня уму-разуму и похваляться перед друзьями, какая у вас взрослая дочь.

Б а р м и н. Но, Антонина, ты действительно моя дочь.

Т о н я (выстреливая патрон за патроном). Не знаю. Не чувствую этого. В детстве не запомнила. Увидела впервые пять дней назад. Чужой человек. С чужими манерами. С незнакомым лицом. Думаете, вы разодолжили меня своими учеными званиями, смелостью и фотографией Софи Лорен?

Б а р м и н (приходя в себя). Я думаю, ты говоришь со мной в непозволительном тоне, но я готов выслушать тебя.

Т о н я. Так вот, мне наплевать и на ваше положение, и на то, что вы мой отец.

Б а р м и н (не сразу). Мне показалось, будто ты смягчилась ко мне.

Т о н я. Это правда. Прежней ненависти во мне нет. Сказать почему?

Б а р м и н. Почему?

Т о н я. Я привыкла жить без отца, могу прожить без него и всю жизнь. Но вам нужна моя мама, а вы нужны ей. Я давно догадывалась об этом. Сегодня я поняла.

Б а р м и н (очень серьезно). У меня появилась надежда, что рано или поздно она согласилась бы быть со мной. Значат ли твои слова, что ты хочешь этому помешать?

Т о н я. Нет. Я сказала, что возненавижу ее, если она из оскорбленного самолюбия лишит меня такого замечательного отца. Если хотите, можете ее забирать. Но я остаюсь здесь. Федор Кузьмич для меня все равно что дедушка, родня.