Путешествие на восток - [37]

— Сколько языков слыхивал, а этого нет, — протянул мой новый компаньон.

Мы уже успели выйти во двор. На небе неспешно, несколько лениво и нехотя загорались ночные огоньки. В шуршащей листве засыпали птицы, а в еще пока стоячей траве просыпались сверчки и цикады. Ветер, задувая с юга, обещал собой жару, которая бывает лишь в середине лета. А вместе с присущей этим местам духотой, наступит невыносимая пора. Воздух в полдень будет дрожать, будто пустынный, и даже ведра воды не хватит чтобы утолить иссушающую жажду. Ночью же придет живительная прохлада, будто заботливая сестра, она укроет от зноя, и принесенный ею ветер будет нашептывать и обещать лучшие времена.

— Значит слышали не все, — пожал я плечами.

Луний закрыл за нами калитку, и мы двинулись к таверне. Еще до первых цикад мы добрались до Главной улице. По этому, с позволения сказать, проспекту, сейчас разбегались по домам беззаботные дети. А суровые деды кричали своих ветреных внучек. Слышны были скрипы засовов на загонах и хлевах, это женщины запирал на ночь скот. Редко кудахтали засыпающие куры, и мурлыканье котов разбавлялось приглушенным лаем собак. Деревня готовилась ко сну, и лишь одно здание напоминало собой маяк в открыт море.

Через его окна пробивался свет, а на легком ветру поскрипывала древняя, как сам мир, вывеска. Лак уже давно облупился, выжженные буквы покрылись серой пленкой, а трещины были столь велики что в них можно было прятать деньги. И все же таверна жила. В этот вечер, да и в любой другой восьмой вечер декады, каждая таверна становилась особым местом. Тут собирались самые удалые, смелые и дюжие парни. К коим, возможно, отношусь и я, раз уж согласился зайти на огонек.

Мы подошли к порогу, где нас остановил рослый мужик с необъятными кулачищами. Он указал на миску, в которой уже лежало немало медяков.

— За двоих, — сказал мой спутник, кидая в емкость шесть медяков.

«Охранник» кивнул и пустил нас внутрь. И тут же по ушам ударил гул, от слившихся во едино голосов. Здесь было человек сорок и все как на подбор плечистые, с квадратными челюстями и широкими скулами. Сидели мужики за дубовыми столами, и даже с первого взгляда было понятно что эти самые столы накрепко прибиты к полу. Между народом носилась пухленькая служанка, но в отличии от города, здесь никто не пытался ущипнуть или как-то иначе задеть девчушку. Видимо сказывалась её удивительная схожесть с грозного вида трактирщиком, стоявшим за барной стойкой. Ростом тот был метра два, и казалось что он может простым щелбаном продавить гвардейский щит.

— Луний! — крикнул один из посетителей и помахал нам рукой.

— Дорин! — так же прокричал мой компаньон и схватив меня за плечо потянул к столику где сидело трое массивных, жилистых парней.

М-да, на таких посмотришь, и даже как-то неуютно становится. А потом высокородные удивляются как это крестьянские бунты столько крови у армии выпивают. Да они вон в такой форме, что впору солдат на поля отправлять, чтобы тренировались. Хотя такие, конечно, не все.

— Киго эть ты с собый превил? — спросил рыжебородый коренастый мужичок с бегающими глазками.

— Да вот постоялец у меня, через день уходит дальше. Ну я и решил показать ему как здесь наши развлекаются.

— Эть правильныть, — кивнул другой мужик, впрочем тоже бородатый, разве что ростом повыше и взгляд у него тяжелый, давящий.

Тут же к нам подлетела та самая служанка, видимо дочь владельца заведения и поставила две большие кружки. В каждой плескалась пинта темного пенистого пива. Я, конечно, давал зарок, но видят боги, предстоящее веселье на трезвую голов вообще не идет. Я достал из-за пояса две медяшки и положил на стол, туда же добавил бывший бродяга. Служанка быстренько смела кругляши в фартук и упорхнула. Народ же поднял кружки и мы чокнулись, да так сильно что пена слетела на стол и пол.

Сделав два больших глотка, я чуть не закашлялся. До этого я считал что крепленная наемническая брага, которая почти ничем не отличается от нефильтрованного спирта, адский напиток. Но теперь я точно знаю что никогда в жизни путнику не стоит пить дешевое деревенское пойло. Это даже не пиво, не эль, не брага, не медовуха, а что-то непонятное, но с ароматными травами. Крякнув, я глубоко вдохнул и резко выдохнул. Все вокруг вдруг как-то потеряло резкость, а звуки притихли.

— Ты хить прэвила кумекаешь? — обратился ко мне немного худощавый паренек по имени Дорин.

Я повернулся к Лунию, которому тоже было уже хорошо. Хозяин быстренько смекнул что для меня местный говор не много не понятен и взял ситуации в свою руки.

— Правила он знает, да и вообще я за него ручаюсь. Малый — нормальный мужик.

— Ны сча и пронерим, — пробасил рыжебородый и резко поднявшись из-за стола, схватил меня за грудки, и швырнул куда-то в сторону.

Полет, разбавленный немалой толикой удивления, продлился недолго и приземлился, вернее «пристолился», я в какой-то незнакомой компании. В общем, как началась массовая драка, именуемая весельем, я не понял, так как в следующий момент скатился на пол, да бы не получить деревянной кружкой по морде. В таверне тут же гомон сменили крики, улюлюканья и многочисленный треск и гам. Я же пытался собраться с мыслями, стоя на четвереньках под столом. Вокруг мелькали чьи-то ноги, слышалась нецензурная брань и треск ломающегося дерева. Теперь понятны эти традиционные сборы, в восьмой вечер чтобы зайти в таверну надо заплатить, а посуда всегда оловянная. Просидев в укрытии еще секунды три, я понял что не собираюсь пропускать всю веселуху и собирался резко встать, но в итоге лишь познакомил свой затылок с прибитым к полу столом. Грязно выругавшись я вылез из-за стола и встал во весь рост. В зале творилось нечто невообразимое, будто бы здесь бурлило целое море.